Нита Неверова: В некотором роде волшебник

Мятежники, находившиеся в первых рядах, нервно ежились и убеждали себя, что, во-первых, до конца дороги смерти ещё четыре (три, два...) препятствия, во-вторых, они просто стояли и ничего предосудительного не делали и, в-третьих, такой важный человек, как управляющий вряд ли помнит в лицо каждую мелкую сошку. Последний аргумент объяснялся лишь истерическим отчаянием, ибо ни для кого не было секретом, что Нисидзима обладал феноменальной памятью на лица.

Управляющий без труда преодолевал предпоследнее препятствие. Зрители на трибунах надсаживались криками. В ложе для персонала траурно-черным штандартом висело безмолвие. Каждый мятежник ощущал, как его сковывает адамантовый панцирь неизбежности.

Перед последним препятствием Нисидзима замешкался. Копья, которыми арена выстреливала в игрока на этом участке дороги смерти, давно уже валялись на земле. Однако нужно было убедиться, что арена не выкинет внеплановую подлянку. Впрочем, заминка была кратковременная.

Наблюдая, как управляющий пересекает финишную черту, работники Куша гадали, какая кара их ожидает. Конечно, после смерти старого главы клана положение Нисидзимы пошатнулось. Все были в курсе напряженных отношений между нынешним регентом Даниелем и управляющим. Но регент жил в нескольких десятках километров от Куша и едва ли интересовался судьбой горстки людишек в изумрудных костюмах. А Нисидзима был здесь, на арене, готовый принять в судьбе своих вероломных коллег самое деятельное участие. Уволить их было не в его компетенции. И это пугало больше всего.

Работники Куша вдруг поняли, что никогда не видели Нисидзиму в гневе. Порой он бывал недоволен, порой выговаривал провинившемуся сотруднику, но сдержанно, не переступая рамок холодной, деловой вежливости.

Неизвестность томила. Подергивающиеся уголки рта Нисидзимы пророчили недоброе. Управляющий, твердой поступью шагавший в ложу для персонала, напоминал тщательно закупоренный бочонок пива, который два дня безостановочно ехал по очень ухабистому тракту. И теперь этот бочонок предстояло вскрыть...

Нисидзима вошел в ложу. Привалившись к перегородке, он стоял, молчал и осматривал своих подчиненных столь внимательно, словно собирался сперва разорвать их на мелкие кусочки, а потом собрать обратно по памяти.

Бледно-лиловый господин Кидака пытался спрятаться за молекулами воздуха, но трусливые микрочастицы выталкивали его вперед.

Выдержав паузу, Нисидзима с легким намеком на раздражение сказал:

- Вы до сих пор здесь? Живо за работу! Игра должна продолжаться. В шестом секторе двое умников химиологичат с "одноруким разбойником". В двадцать первом дама, обвешанная амулетами, пронесла в игровой зал магнит. В тридцатый нужно доставить питьевую воду. В тридцать третьем под кустом шиповника нагадила собачка графини Д`Эрве, в девятнадцатом за игровым столом помер старик в черном камзоле - пошлите кого-нибудь там прибрать. Пошевеливайтесь!

Один за другим, старясь как можно незаметнее просочиться мимо управляющего, они бросились прочь.

- Красиво бегут! Душевно, - выпятив нижнюю губу, покачала головой Мирра. За ее спиной высился Маркус, нагруженный кипой бумаг.

- А, это ты? - пренебрежительно бросил Нисидзима. - Весь сейф вычистила?

- А то ж! - горделиво хмыкнула Мирра. - Ещё и в ящиках стола пошарила!

- Ууу!

- И сунула нос в четыре тайника.

- Четыре? Вообще-то их у меня три.

- Ох...

- А, нет, вспомнил: действительно четыре.

- Прям от сердца отлегло!

Они обменялись долгими взглядами.

С трибун к ним спешила Вероника. За ней следовал Септимус. Крепко держа Пум за руку, он не отрывал от Нисидзимы выжидающего взгляда. Помахав ему, управляющий крикнул:

- Господин ...ммм...Септимус! Вы можете не опасаться за свой кофе!

- При чем тут кофе? - встряла запыхавшаяся Вероника. - Где долговые расписки? Ты ведь не откажешься от своего слова? Это наш законный выигрыш! Да что с вами? Почему вы все на меня так смотрите?!

Нисидзима просиял почти растроганной улыбкой:

- Очаровательная Вероника, уверяю вас: я твердо намерен сдержать обещание, ибо игровой долг - долг чести! Возможно, вы сочтете, что это слово мне незнакомо. Но смею вас заверить: у меня весьма богатый лексикон.

Лохматый, взмыленный, грязный, с надорванным рукавом и дырой на коленке, Нисидзима производил удручающее впечатление, но стоило ему заговорить, и бескрайнее море обаяния наполнило арену до самых краев.

- Все расписки, - продолжал изливаться Нисидзима, - уже находятся у ваших друзей. Да-да! Единственное, о чем я нижайше вас прошу - предоставить мне полчаса, чтобы привести себя в порядок. После этого я во всеуслышание объявлю городу о вашей победе. Вы не передумали? Не желаете ли оставить расписки себе? Нет?