Гарри Тертлдав - Тьма сгущается

Запахло дымом. От выстрелов и разрывов ядер в лесу начался пожар. Сержант принялся окапываться еще усердней, но, даже орудуя лопатой, не переставал отгонять от себя мысль, что роет собственную могилу. Интересно, выйдет ли из таежной чащи хоть один живой солдат – будь то ункер или дьёндьёшец?

Когда Краста спустилась по лестнице из спальни, полковник Лурканио уже прохаживался взад-вперед по вестибюлю. При виде маркизы зеленые глаза его недобро вспыхнули.

– Что вас так задержало, сударыня? – прорычал он, но почти против воли склонился над женской ручкой. – Должен сказать, сегодня вы особенно прелестны. Это почти прощает вам вашу медлительность.

Если бы он забыл произнести слово «почти», Краста была бы уверена, что произвела на любовника надлежащее впечатление. Жить с Лурканио было непросто – порою почти невозможно. Но маркиза не жалела, что не выбрала капитана Моско. Больше не жалела. Отправиться в этот огромный Ункерлант… нет, об этом и подумать страшно!

– Не сомневаюсь, ваш кучер доставит нас на бал вовремя, – ответила она. – Он не спит на облучке, как мой.

– Во-первых, он альгарвеец, а во-вторых – солдат, – ответил Лурканио.

Голос его уже не походил на звериный рык, и Краста решила, что полковник попросту решил припугнуть ее. На сей раз не сработало, а добиваться своего любой ценой, как это с ним бывало, Лурканио на сей раз не стал.

– Пойдемте, моя дорогая. – Он обнял маркизу за талию.

Кучер его действительно был альгарвейским солдатом, что и доказал тут же, скользнув по фигуре Красты сальным взглядом, пока полковник усаживал любовницу в коляску. Конечно, слуга был молод, высок ростом и хорош собою, но породы в нем не было, а иметь дело с чернью маркиза полагала ниже своего достоинства.

Лурканио сказал что-то кучеру на своем языке; тот, кивнув, хлестнул лошадей вожжами. Но, вопреки надеждам Красты, гнать коляску он не стал – улицы вечернего Приекуле озарял лишь тонкий месяц. Лагоанские драконы нечасто появлялись в небе над столицей оккупированной Валмиеры, но альгарвейцы из принципа не желали облегчать бомбардировщикам работу.

Пользуясь темнотой, Лурканио как бы невзначай положил ладонь Красте на колено. Постепенно рука его скользила все выше и выше.

– Сегодня у вас игривое настроение, – легкомысленно заметила маркиза.

– Сегодня у меня отличное настроение, – объявил полковник, и ладонь его сдвинулась еще немного. – И знаете ли, отчего?

– Могу догадаться, – насмешливо отозвалась Краста, накрыв его руку своей.

– О, и от этого тоже, дорогая моя, само собой, – хохотнул Лурканио, – но это я могу получить, когда заблагорассудится.

Краста напряглась.

– От меня – нет. Особенно если будете изъясняться в подобном тоне!

– Не от вас, так от кого-нибудь еще. В завоеванной державе это нетрудно.

В голосе Лурканио звучало омерзительное самодовольство. К несчастью, полковник говорил чистую правду, и Краста это понимала – и если она в приступе гордыни вышвырнет его из своей постели, то останется без покровителя.

– Нет, – продолжил Лурканио, когда стало ясно, что маркиза не поддалась искушению обидеться, – настроение у меня сегодня отличное в основном потому, что мы сорвали наступление ункерлантцев к югу от Аспанга.

– Прекрасно, – произнесла Краста, хотя найти упомянутый городок на карте не смогла бы даже под угрозой смертной казни.

– Без сомнения, – подтвердил Лурканио. – Солдаты Свеммеля всю зиму громили нас – это главная причина, почему ублюдок капитана Моско едва ли увидит когда-нибудь своего отца. Если бы они громили нас и дальше, когда пришла весна, это было бы вовсе не забавно.

– Ну, в конце концов, они всего лишь ункерлантцы, – промолвила Краста.

Лурканио кивнул.

– Именно так. И они снова доказали, что всего лишь ункерлантцы, если мне будет позволено так выразиться.

Краста не вполне поняла, что он хотел сказать, и вовсе не собиралась догадываться. И, отвернувшись, она уставилась в окно.

– И все же плохо, что посреди парка больше нет Колонны побед. Она была такая высокая, светлая, такая миленькая!

– Ее бы не стали подсвечивать прожекторами – время военное. – Порою Лурканио бывал до отвращения педантичен. – Быть может, когда-нибудь король Мезенцио воздвигнет на ее месте новую, более величественную – Колонну альгарвейских побед, которая простоит вечность, а не жалкий десяток веков.

– В Приекуле? Да это же… – Краста вовремя вспомнила, с кем разговаривает, и прикусила язычок: то, что она готова была ляпнуть, рассердило бы Лурканио всерьез.