Игорь Дравин - Ворон

— Остановись! — рявкнул пес на палача номер два. — Пошел вон!

— Тверд, приступай к пятой степени допроса.

— Опасно, тесс Валок, Барб может умереть.

— Знаю, я не новичок в дознании, все равно приступай.

А отдохнуть? Ой-е, раствориться, дьявол, ничего не выходит! Другой способ ухода от боли. Надо принять ее, надо почувствовать удовольствие от нее. Нет ничего слаще, когда тебе выворачивают и растягивают ребра. Да, да, я хочу эту боль, она лучше девушки. Приди ко мне, еще раз и еще. Опять вода, да сколько можно?! Меня решили заодно помыть?

— Где принц, Барб?

— Его тело у вас.

— Шестая степень допроса.

— Но тесс Валок! У него сердце может не выдержать.

— Приступай!

Тверд, а зачем тебе эти всякие раскаленные железяки? Ты ведь не хочешь сделать из меня крицу-гриль. Б… Да…

Я едва смог поднять голову, вода, везде вода.

— Я же предупреждал, тесс Валок.

— Я слышал, отойди в сторону, седьмую степень допроса проведу я сам. Когда я был молодым у меня даже камни разговаривали.

Ах ты плесень, а еще благородным прикидываешься, пес смердящий. Да еще и умелый! Я забился на этой дьявольской дыбе. Боль, всюду только одна боль и ничего от нее не спасает. Из пересохшего горла вырывается крик. Все, я спекся, я могу только кричать, плакать и молить о пощаде. Прекрати, сука! Прекрати все это!

— Где принц? — через миллионы лет боли донесся до меня голос пса.

— Он не может говорить.

— Тогда напои его, палач.

А сам то ты кто? Может быть поэтому ты так презрительно относишься к Тверду? Я сумел протолкнуть в горло глоток воды. Еще один и еще.

— Где принц, где он мог спрятаться?

— Не знаю, тесс Валок. Не надо больше, я не знаю! — по моим щекам покатились слезы.

— Может быть ты говоришь праду.

— Правду, истинную правду, не надо меня мучить!

— А должен удостовериться. Ты крепкий камень, если сможешь остаться в живых после восьмой степени допроса, если опять скажешь мне что не знаешь, то я тебе поверю.

И почему я такой упертый, я смотрел на подбирающего для меня инструменты совсем не песика, а матерого пса. Раскалываются все, другое дело, сколько времени это занимает. Успеют ли твои сведения устареть или нет, успеет ли уйти твоя группа. В принципе ситуации разные, но как-то похожие. Вот в чем вопрос…

Я уже не мог кричать, только хриплое дыхание, вот и все на что я был способен. А тело, тело превратилось в один комок боли.

— Он уже пришел в себя, тесс Валок, — донесся до меня слабо знакомый голос.

— Где принц?

— Не знаю, — ответил я непонятно кому.

— Верю, палач приведи его в порядок, к завтрашнему утру он должен сам стоять на ногах.

Стоять на ногах, как же!

— Как ты?

— Хреново, Тверд. Чуть не сдох от боли.

— Лучше бы ты умер сегодня, завтра тебя казнят, а твоим палачом буду я. Мне это не нравится. Я пытался отказаться, но не вышло.

— А уж как мне завтрашняя казнь не нравится, ты бы знал. Привел меня в порядок для завтрашнего спектакля?

— Кости и суставы все вправил, раны обработал, обезболивающим тебя напоил, к утру оклемаешся и стоять на ногах будешь.

— Тверд, мне твое обезболивающее совершенно не помогает. Принеси лучше молока и свежий хлеб сам лечиться буду. Кстати, благодарю тебя за шестую степень допроса, быстро ты меня вырубил, я даже почувствовать почти ничего не сумел.

— Не за что.

— А вот седьмая и восьмая степень проведенная этим псом меня впечатлила. Отличный палач, вот его настоящее призвание.

— Плохой палач, — Тверд поставил плошку с молоком и хлеб в изголовье моего ложа. Зверь он, а не специалист по допросу. После пятой степени тебе нужно было дать отдохнуть несколько десятков кликов, а потом снова начать работу с четвертой степени до седьмой. Опять отдых и допрос с шестой до пока все не скажешь. Знаешь, Барб, ты самый стойкий камень, о котором я только слышал. Хотя мне бы ты все равно все рассказал. Я умею работать с болью.

— Свят, свят, свят, мне и полученного хватило и вообще я был уже готов сознаться во всем.

— А почему не сказал?

— Из вредности, а теперь не мешай мне, лечиться буду, завтра ведь у меня премьера. Главную роль в таком спектакле не часто предлагают.

— Ну как я?

— Хорошо, Барб, ты отличный шаман. Молоко и хлеб исчезли.

— Я не шаман, я просто лекарь. А теперь дай что-то пожрать, — я сел на ложе, — и делись новостями. Расскажи, как вообще все произошло.

— Новости, — усмехнулся Тверд протягивая мне кусок вяленого мяса с лепешкой и кувшин с вином, — главная новость только одна. Наконец-то на престол Торканы сел облагодетельствованный величайшей мудростью, благородством и честью король Бармаш. После убийства мерзкими заговорщиками всей семьи предыдущего короля, он как можно быстрее прибыл в Гронлин и надел корону на свое чело, дабы королевство не захлестнул хаос и разорение. Воодушевленные столь замечательным событием Снежные Крысы покинули Гронлин. Представительство аничей осталось, пока осталось.