Михаил Атаманов - Прорыв в Эрафию

Я подозвал Каришку, мы подошли к указанному возу. Крепкая повозка была тяжело нагружена до самых бортов мелкой каменной крошкой, лошадь уже была впряжена. К нам подошёл кучер — невысокий лысый мужчина со страшным шрамом поперёк шеи и с золотой серьгой в ухе. Всё лицо и руки кучера были сплошь покрыты татуировками, а на правой руке отсутствовали все до единого пальцы.

— Куда едем, начальник? — удивительно молодым звонким голосом поинтересовался кучер, я с удивлением понял, что этому парню нет и двадцати лет. Да, потрепала его жизнь…

— Ты что кричишь, как блаженный!? — тут же приглушёнными голосами одёрнули кучера множество человек со всех сторон. — Хочешь, чтоб охрана пришла?

Кучер взял лошадь за узду и повёл в сторону спуска в подземный переход. Я же зачерпнул пару горстей розовой мраморной крошки и размашистым жестом сеятеля высыпал на землю. Зачерпнул ещё и стал отмечать нашу дорогу. Лошадь заупрямилась было, не желая идти в темноту, но паренёк обнял её за шею и что-то зашептал на ухо, после чего животное успокоилось и послушно двинулось за ним.

Сложность возникла лишь при подъёме в конце туннеля — телега была очень тяжёлой, и лошадь не могла подняться по наклонным доскам наверх. Но тут же на помощь подбежали полтора десятка крепких парней, они-то и вытолкали воз наверх. Мы выехали на улицу, развязали тряпки с ног и морды лошади и двинулись по указанному Каришкой адресу. Я не забывал щедро сыпать розовую крошку на землю. За нами оставался чёткий след, не заметить который мог разве что слепой.

К указанному дому мы подъехали глубокой ночью. Это был роскошный особняк у самой стены, за которой начинался внутренний город. Ворота поместья оказались запертыми изнутри, сторожа не было нигде видно. Я, обильно насыпав мраморную крошку у входа, всё же посчитал своё дело выполненным не до конца. Нужно было завести компрометирующий груз внутрь двора. Поэтому я помог Каришке залезть на забор, после чего девушка быстро открыла ворота и впустила нас.

— Куда ставить будем? — шепотом поинтересовался кучер. — У ворот сразу найдут, сообразят.

Я осмотрелся и указал рукой в сторону большой конюшни. Мы с Каришкой проверили дорогу. У входа в конюшню под навесом спал мертвецки пьяный конюх. Две пустые бутылки из-под вина стояли рядом с ним на земле, так что конюха можно было не опасаться. Мы завели повозку в конюшню и распрягли лошадь. Кучер показал рукой на стойла и тихо прошептал:

— Посмотрите на вон тех двух коней. Красавцы, дорогие очень. Давайте их украдём?

— Если сможешь тихо их вывести, — сразу же согласился я.

Лысый парень подошёл к указанным животным и стал с ними разговаривать. Я совсем не разбирался в лошадях, но всё же не мог не восхититься этими двумя экземплярами. Высокие гнедые жеребцы, роскошные гривы, под шкурой перекатываются сильные мышцы. Такого коня легко представить на поле боя, несущего смелого рыцаря в атаку на врагов.

Я под узду вывел нашу послушную лошадку из конюшни через двор на улицу. Спустя минуту через ворота вышел и паренёк, в здоровой руке он держал две уздечки, за которые вёл обоих красавцев жеребцов. Каришка закрыла ворота изнутри и перелезла к нам.

— Ну что, нас трое, и лошадей как раз трое, разбираем! — весело предложил наш спутник.

— Мне не нужно, — отказался я. — Куда я дену лошадь? На чердак?

— Я возьму вот этого, — указала Каришка на одного из жеребцов. — Такого красавца продать нетрудно.

На том и порешили. Мы пожелали пареньку удачи и пошли в сторону реки. Начинал накрапывать дождик, но до обещанного карликом ливня дело так и не дошло. Мы остановились под раскидистым деревом с густой кроной, привязали коня и легли спать прямо на траве, благо ночь была на удивление тёплой для осени.

Утром с первыми признаками рассвета Каришка повязала повязку на глаза и села на коня. Я пошёл рядом, держа гнедого жеребца за уздечку. Несмотря на раннее утро, город уже не спал — людские ручейки начинали уже стекаться в сторону Торгового квартала. Да, осенняя ярмарка простиралась по всему Холфорду, но основная часть торговцев традиционно предпочитала выставлять свои товары именно в Торговом квартале. Через полчаса мы вышли к казармам, в которых обитал наш друг. Сонные охранники долго отказывались звать десятника Петра Пузыря, пришлось даже дать им по серебряному цехину. Минут через пять вышел наш друг, он был взъерошенный после сна.

— Серый, петухи ещё даже не пропели, такая рань! Что случилось?