Андрэ Нортон - Колдовской мир-4. На крыльях магии

— …а твой огород процветает, — закончила Эйдин. — Не знаю, каким волшебством ты пользовалась… Кстати, говоря о колдовстве, а что с Дженис? Она с вами? Или вы ее не нашли?

— Мы ее нашли. — Эйран печально улыбнулась. Она подняла Прыгуна и стала его гладить. Кот замурлыкал и стал когтями царапать ей плечо. Глядя на эти мощные когти, Эйран порадовалась, что на ней кольчуга. — Но потом снова потеряли. Она теперь волшебница, Эйдин. И будет жить как волшебница.

— О! Не знаю, что лучше: поздравления или соболезнования. — Эйдин критично разглядывала подругу. — Ну, думаю, поздравления больше подходят.

Эйран что-то произнесла непонятное и повернулась, собираясь идти домой. Подруга взяла ее за руку.

— Подожди. Ты что, не знаешь?

— Чего не знаю?

— Пойдем ко мне. На минутку. — И когда они вошли в дом Эйдин, та протянула Эйран полированную тарелку. — Вот. Посмотри на себя.

Удивленная, Эйран опустила Прыгуна на пол и посмотрела на свое отражение. Впервые за несколько недель увидела она свое лицо. Даже в городе Эс она только торопливо проверила, нет ли грязи. А здесь сразу поняла, о чем говорила Эйдин. Даже в таком несовершенном зеркале отражалось особое сияние, которое невозможно не узнать. Эйран положила тарелку на стол и прижала руки к животу. Слезы побежали из ее закрытых глаз и потекли по щекам. Теперь только она поняла, на что намекнула хранительница, когда говорила о дарах. А ведь все признаки налицо! Ее женское время не наступило. Потом эта постоянная перемена настроения, эти приступы тошноты! Так ясно, но в подобных обстоятельствах так легко было приписать эти признаки другим причинам. Она была беременна, сама не подозревая, еще до того, как они выехали в город Эс вместе с Яретом.

— Ну и мудрая женщина, — насмешливо сказала Эйдин.

— Поистине мудрая.

— Ну, ты довольна? Будет ли Ярет счастлив?

— Счастлив? — Знакомое ощущение возникло у Эйран в животе. Она икнула. — Ты не представляешь. Подожди только, я ему скажу! — И засмеялась сквозь слезы. — Вот удивится-то! Ик!

Вскоре после возвращения Эйран и Ярет сами рассказали нам свою историю. Эйран настояла на посещении Лормта, чтобы изучить лекарственные растения и их использование. Она ждала ребенка, и мы с Нолар оба почувствовали, будто что-то неладно.

Дело не в том, что они горевали о дочке: оба понимали, что у их дочери дар, и тем самым она самой природой удалена от них. Но на них лежала какая-то другая тень. Точнее — на Эйран, ибо Ярет только беспокоился о жене.

Эйран занималась утром с Нолар, переписывая рецепты настоев и списки трав, когда неожиданно спросила:

— Откуда у меня такие сны, госпожа? Когда я была беременна в первый раз, их не было. Тогда я была только счастлива. — Она положила ручку и прижала руки к животу, словно пыталась защититься неизвестно от чего.

— Какие сны? — насторожилась Нолар.

— Проснувшись, не могу вспомнить, но знаю только, что это послания. Просыпаюсь вся в поту, горло у меня саднит, как от долгого крика, и иногда кажется, что вот-вот вырвет, словно я съела что-то нечистое. Но я не должна показывать это Ярету, и поэтому… Но от него очень трудно что-либо скрыть. Он все больше тревожится и не оставляет меня одну. Это неправильная беременность, и я боюсь, так боюсь! Именно это на самом деле привело меня сюда.

В это же время Ярет, который наблюдал за тем, как его сокол осторожно приближается к Летящей в Бурю, неожиданно заговорил, стоя ко мне спиной.

— Правда ли, что ты обладаешь даром, хоть ты и не волшебница? — Вопрос прозвучал резко, и я понял, что он был для него очень важен. Я ответил правду.

— Да, мне кажется, небольшой дар у меня есть. — И рука моя легла на сумку с камешками, висящую на поясе.

Он повернулся лицом ко мне и подошел ближе.

— Тогда скажи мне, — руки его так вцепились в пояс, что отчетливо выделились костяшки пальцев, — владеет ли мной Тьма? — Он смотрел на меня не мигая, как смотрят на врага.

Я редко пользуюсь чтением мыслей. Я еще новичок в этом деле, да и делали мы это всегда с Нолар. Но при этом требовании я послал мысль. И не встретил ничего чуждого, только то, что должно быть свойственно человеку. Кроме тени страха, отчасти за себя, но главным образом за Эйран.

— Я ничего не вижу.

Не знаю, поверил ли он мне. Но мне кажется, мои слова не принесли ему облегчения.

— Чего ты боишься? — спросил я.

— Не знаю. При пробуждении все исчезает. Но это зло, и обращено оно против Эйран. Ничто не должно повредить ей, ничто! Ни я, ни другие! Клянусь Великим Соколом! — Но тут он неожиданно посмотрел на меня, глаза его расширились, и он повторил шепотом: — Великий Сокол!