Николай Петри - Колесо превращений

— Вы же не думаете, что я передвигаюсь без сопровождения? Солдат я специально оставил за холмом, чтобы вы не истолковали мое предложение о помощи превратно.

Милав был вынужден с этим согласиться. Они заняли места в повозке, отличавшейся от брошенной ими недавно, как сырая землянка от роскошного дворца. Повозка качнулась, и росомоны продолжили свой путь уже совсем в другом качестве.

Столица гхотов — город Тмир оказалась не столь близко, как представлял себе Милав. Потребовалось несколько дней, чтобы добраться до нее. В связи с этим Милава интересовало, как Латтерн О-Тог нашел их: ведь они могли пойти в Тмир совсем другой дорогой. Спрашивать об этом токонга было сейчас не слишком удобно, и Милав отложил этот вопрос на потом.

Их поселили в отдельном крыле огромного дворца, построенного совсем недавно. Латтерн О-Тог сначала предложил им другие помещения — более роскошные. Но Милав попросил чего-нибудь попроще, а главное — поближе к земле.

— Вы по-прежнему мне не доверяете, — сказал токонг, истолковав слова росомона по-своему.

— Вы не должны обижаться, — негромко произнес Милав. — Если бы я доверял всем, кто нам встречался на пути, мы бы никогда не встретились.

— Я не обижаюсь, — ответил Латтерн, — подобное чувство мне неведомо. Любой, кто заставит меня испытать его, проживет ровно до восхода солнца.

— Это касается и нас?

— Я никогда не делаю исключений!

И Латтерн О-Тог ушел. Кальконис заметил:

— Неделю назад он говорил другим тоном.

— Неделю назад он был в открытом поле один и против троих путников, пользующихся весьма дурной славой, а здесь… Здесь другое дело.

Прошло несколько томительных дней. Милав, Кальконис и Ухоня время проводили либо в отведенных им комнатах, либо в саду, куда вела дверь одной из спален. Милав обратил внимание на то, что он стал очень тревожно спать. Сны перестали радовать его сказочной круговертью; серая муть терзала сознание кузнеца зыбкими и незапоминающимися кошмарами. Кальконис тоже жаловался на плохое самочувствие.

— Уж не отравили ли нас?! — встревожился Ухоня.

— Нет, — поспешил успокоить его Милав. — Я каждый раз проверяю пищу способом, которому меня обучил Нагин-чернокнижник. Отравление исключено. Но то, что местный климат не идет нам на пользу, сомнения не вызывает.

— Предлагаю сделать вылазку на природу, — сказал Ухоня. — Заберемся куда-нибудь подальше в лес, порыбачим…

— Что-то тебя не туда понесло, — оборвал Милав ухо-ноида. — Кстати, ты выполнил мою просьбу?

— Обижаешь, напарник! Докладываю: во дворце больше пятидесяти комнат и около двух дюжин слуг. Воинский гарнизон насчитывает шесть десятков тощих сабель.

— Почему тощих? — не понял Милав

— Потому что они тоньше и уже той, которую сэр Лионель все время прячет под своим плащом.

— Что еще?

— Ничего подозрительного я не нашел. Ни тайных комнат, ни коварных головорезов, прячущихся за шторами и жаждущих порвать нас на мелкие кусочки, здесь нет. Чистая идиллия!

— Идиллия, говоришь, — сказал Милав с легким укором в голосе. — А то, что мы с Кальконисом каждое утро просыпаемся с головной болью и обессиленными? Как с этим быть?

— Прости, напарник, но я сплю… то есть… совсем не сплю… окончательно запутался ухоноид.

— То-то у тебя бока от местных кулинарных изысков уже округляться начали!

— Ты на себя посмотри!

— Друзья, не стоит ли вам приберечь свое раздражение до визита Латтерна, который обещался сегодня быть?

Но токонг не пришел. Росомоны ждали его до позднего вечера — важный гхот не появился. Вместо него уже перед самым сном прибыл гонец и сообщил Милану, что Латтерна О-Тога задерживают «важные государственные дела»; он будет завтра утром.

— Что ж, один день роли не сыграет, — сказал Милав. — Подождем до утра…

Ночевать они решили все вместе в одной комнате, где строители еще не успели закончить внутреннюю отделку. В случае возможных неприятностей здесь было чем встретить незваных гостей — начиная от плит родосского мрамора и кончая крепким сандаловым деревом.

…Милав долго ворочался на своей постели, пытаясь отогнать осточертевшую тревожную муть, которая являлась ему каждый раз, стоило только смежить усталые веки.

Так и не сумев заснуть, он решил освежить тяжелую голову ночным воздухом сада. Он уже собирался встать, когда со стороны окна послышался шорох. Охрана дворца так близко к стенам не подходила. И садовник едва ли станет подстригать цветы в ночной темноте!