Николай Петри: Колесо превращений

— Я знаю все, что с тобой случилось в стране росомонов. — Голос ангела смерти заставлял Аваддона трепетать даже здесь, где понятие физической смерти теряло всякий смысл. — И я недоволен тобой! Ты не внял моим советам и позволяешь гордыне владеть твоим разумом! Я начинаю разочаровываться!

— Прости меня, несокрушимый во времени, но мои способности утратили у росомонов свою силу! Я не могу так же свободно, как и раньше, воспарять в область блаженного всезнания, и это доставляет массу неудобств. У диких росомонов нарушены все привычные представления о магии!

— Я тебя предупреждал! Но ты плохо слушал! Последний раз я помогаю тебе, Ав Ад-Дон, возомнивший себя непобедимым магом! Слушай и запоминай!!! Завтра тебя пригласят в покои Годомысла. Князь серьезно болен — ты это уже успел заметить. Но болен он лишь на физическом уровне, его душа — подобна доспеху несокрушимому! Уничтожить его физически тебе не составит большого труда. Но наша цель в другом — нужно ослабить его дух. И ты сделаешь это! Тебе достаточно потревожить физическую болезнь князя и под видом целительства заразить его своими пороками. Ты передашь ему часть своей сущности, которая окажется для Годомысла смертельной отравой, потому что заразит его ум и сердце! Твое магнетическое прикосновение станет для него осквернением, и его душевный доспех окажется неспособным противодействовать нашей дальнейшей атаке. И тогда уже ничто не помешает тебе завладеть его силой! Но помни: Годомысл очень опасен! Будь начеку!.. Утром, когда ты проснешься, у тебя будет мой подарок — он поможет тебе. Прощай, Ав Ад-Дон! Теперь мы сможем увидеться с тобой только у смертного одра князя — в тот момент, когда его бессмертная душа перейдет к тебе, а ко мне отойдет его никчемная бренная оболочка!..

Утро принесло сэру Лионелю де Кальконису ни с чем не сравнимое облегчение. Он открыл опухшие от страха глаза, а в комнате никого не было! Кальконису в первое мгновение даже показалось, что весь ночной кошмар плод его воспаленного воображения, «слегка» растревоженного вчерашней встречей с «добрым» дедушкой — духом-обитателем бани! Однако, увидев оплывшие свечи, собственные искусанные до крови руки и лужу вонючей слизи возле двери, Кальконис понял, что с рассудком у него все в порядке. И ему предстоит нелегкое житье возле безумного чародея, способного ради своих интересов садистски лишить человека его заслуженной ночной вазы!

Душевные муки философа были прерваны появлением неразлучных отроков. Оглядев комнату (чародея на импровизированном ложе уже не было), они оба уставились на Калькониса глазами цвета василькового поля.

И в глазах этих Лионель прочитал «доброту» взбесившихся быков! Особенно после того, как один из них наступил в лужу у порога. Запах от нее шел… Руц зажал нос, а Эфандр, перешагнув останки ночного гостя (причем весьма и весьма осторожно!), приблизился к Кальконису:

— Что же это вы, уважаемый, и до отхожего места свое добро донести не можете?!

Сэр Лионель собрался было возмутиться подобным обвинением, но вовремя воздержался: вид Эфандра красноречиво свидетельствовал о желании подтереть непотребство на полу Кальконисом вместо тряпки! «Благородное происхождение» философа никак не вязалось с подобным оскорблением, поэтому он кое-как выжал на своем лице кривую улыбку и бочком-бочком протиснулся к двери, где его ждала вожделенная свобода.

Аваддона он нашел возле крыльца беседующим с Вышатой.

— После утренней трапезы князь Годомысл ждет вас к себе. Отроки предупреждены. Но не опаздывайте: князь ждать не любит!

— Мы будем вовремя! — Аваддон выглядел здоровым и свежим, чего нельзя было сказать о Кальконисе.

Когда они остались одни, Аваддон посмотрел на своего «компаньона» взглядом, от которого у философа растаяло последнее мужество.

— Что вы скажете о вчерашнем ночном госте, сэр Лионель де Кальконис? Голос чародея был, как всегда, тихим и ровным, но Кальконис уловил за показным спокойствием настоящую бурю чувств!

— О каком госте вы говорите, уважаемый магистр?

— О ночном госте! — Голос вытекал из горла Аваддона как змея, готовая при первом же промахе жертвы проглотить ее целиком!

— Ах, о ночном госте! Ну, как же — этот несносный Эфандр с его домовыми! Знаете, я спал как убитый!

— Это хорошо, что как убитый! — Язвительная ухмылка на лице чародея совсем не понравилась Кальконису. — Я тоже спал крепко… Ну что ж, пойдемте, перекусим, а там и к князю позовут.