Пенелопа Одиссева - В сером городе (СИ)

Одиссева Пенелопа(Тамара Архипова)

В сером городе

- Чёртова машина! - в бессильной ярости пинаю заглохший Хёндай по колесу, но делаю хуже только себе: каким-то образом ломается каблук у сапога, а ведь обувь приобрела совсем недавно за кругленькую сумму, в единственном приличном на весь город магазине. Чёртова машина, чёртов город! Но именно сюда ведут слухи...

Мерзопакостная погода: то дождь, то солнце; разбитые дороги с неработающими светофорами, угрюмые лица прохожих, неприветливые соседи - именно по этим причинам провинциальный городишко, в который мы переехали совсем недавно, вызывает чувство отторжения. Поиски СВОИХ не дали результатов, хотя проверяла везде, вплоть до кладбищ. В первую очередь, конечно, наведалась в больницы, заглядывала даже в детские, мало ли, кем ОНИ могут оказаться. До конца зимы два месяца, и ровно столько же, для того, чтобы определиться с местом нашей "стоянки".

Заканчивающиеся завтра новогодние каникулы оказались праздничными лишь номинально: надев гирлянды и разноцветную мишуру, город не смог скрыть серость. В воздухе, помимо дорожного смога и дворовых канализаций, отдельной нотой царствовала затхлость, ложась неизгладимой печатью на дома, улочки, скверы и горожан.

В попытке поднять настроение до уровня новогоднего отправились в крупный торгово-развлекательный центр "Карусель", да подвел верный "конь". Еще раз вспоминаю недобрым словом предательницу-машину.

- Мама, сама же говоришь, что ругаться - нехорошо, - с заднего сидения появляется мордашка доченьки. Она с живым интересом наблюдает за тем, как я доламываю каблук и, немного не рассчитав силы, вышвыриваю его куда-то в сторону.

Этим направлением оказывается проезжая часть, каблук попадает в лобовое стекло старенькой ржавой пятерки. Водитель раритета гневно оборачивается в нашу сторону, однако тут же забывает о разбитом стекле, врезавшись в крюк тормознувшего впереди внедорожника. Пятерку "клюет" черная спортивная иномарка, водители выскакивают из машин и начинают выяснять отношения на проезжей части. Из грязно-желтой маршрутки с роковым номером 66 вываливается шкафообразный гопник с битой наперевес - и разворачивается уличная сценка в классике жанра. С десяток машин начинают сигналить, перекрывая ор зарождающейся драки, вдалеке слышится полицейская сирена, и город может гордиться еще одной пробкой.

Удовлетворенно усмехнувшись, поворачиваюсь к дочке.

- Мам, - она укоризненно качает головой, отводя смеющиеся глаза в сторону.

- Алиска, ты о чем? - делаю невинное лицо, отстегивая ремни детского кресла.

- Люди ругаются и дерутся, - серые глазки смотрят осуждающе.

- Самое главное, что не пролилась кровь! - дочка улыбается и важно кивает головой.

Поправив на ней шапку со смешными помпонами в форме рысьих ушек, закрываю машину и ставлю на сигнализацию. Вызывать эвакуатор в данный момент бессмысленно, придется ловить такси или садиться в автобус, к тому же Лиске очень хочется успеть в кино на очередной диснеевский мультшедевр.

Остановка в нескольких шагах от машины, минут пять топчемся под козырьком, пока я пытаюсь вспомнить номер заказа такси. Оператор вежливо сообщает, что все машины заняты, и придется подождать двадцать минут. Порывы ветра усиливаются, дождь резко оборачивается снегом, Лиска запрокидывает голову и ловит хлопья ртом. Грожу дочери пальцем, переругиваясь с оператором. Жаль, не вижу его лично, он бы успел сто раз пожалеть об отсутствии свободной машины...

- Мультик, ма! Хочу на мультик! - дочь дергает за рукав шубы. Узнаю канючащие интонации и вздыхаю. Знает, козявочка, как из матери веревки вить, а ведь совсем недавно крохой была!

Перед нами останавливается маршрутка, сестра-близняшка той, со шкафообразным. За рулем сидит грустный парнишка, спрашиваю, доедем ли мы до "Карусели", он отвечает простуженным "да, конечно", и мы залезаем, именно - залезаем, боком и практически скрючившись, в недра маршрутки.

Пахнет потом, мандаринами и дешевыми духами. Лиска по-детски удивленно рассматривает салон "газели", насупленных пассажиров с пакетами и сумками, рекламные листовки над затонированными окнами. Догадываюсь о рое вопросов, ожидающих меня по возвращении домой, - дочь обязательно спросит обо всем увиденном, и, подозреваю, не на все вопросы ответы найдутся легко. К примеру, почему над выходом приклеена надпись: "Место для удара головой"?

Садимся напротив женщины и мальчика-подростка, видимо, матери и сына. Мать оплывшая, грузная, в очках с толстыми стеклами на пол-лица и бородавкой на подбородке. Толстыми сосисочными пальцами она сжимает ручки дорогой сумки, и весь вид говорит о том, как ей противно ехать в данном плебейском транспорте. Не нужно читать мысли, чтобы увидеть это на её лице - в поджатых губах и сощуренных глазах. Сынок громко пьет вишневый сок из бумажной коробки. Белокожий и рыхлый, словно только что испеченная булочка, сходства добавляет здоровый румянец во все щеки, а как он пьет сок! Несколько капель стекают со щеки на шею, и вдруг Лиска громко сглатывает слюну, обращаясь ко мне: