Ольга Грибова - День гнева (СИ)

Они выехали с «Кладбища несбывшихся надежд». Ева была несказанно рада, что мужчина с улыбкой чеширского кота и ледяными глазами маньяка не преследовал ее. Поначалу она часто оборачивалась, желая убедиться: он не подкрадывается сзади. Но спустя пару часов успокоилась. В какой-то мере она была благодарна незнакомцу: он дал ей сил на преодоление кладбища.

Ближе к вечеру Ева перестала верить, что когда-нибудь вернется в Дом. Слишком долгим и тяжелым выдался день. В тот момент, когда она окончательно потеряла надежду, представляя, как на кладбище появился очередной птичий скелет, на горизонте показались остроконечные шпили. Она вытянула шею, разглядывая здание, и все никак не могла поверить, что удача, наконец, вспомнила о ней.

Тенебра, уловив близость родного стойла, прибавила шаг. И вот уже стены Дома поднялись над линией горизонта во всей красе. Ева не сомневалась, это именно он. Его величественную помпезность ни с чем нельзя было спутать.

Но препятствия на этом не закончились: из-за пригорка появилось русло реки, в которой вместо воды текла лава. Реку пересекал одноколейный мост. Его каменные блоки внушали доверие. Зато старик, сидящий по правую руку от моста, выглядел подозрительным. После встречи с обитателями ада Ева побаивалась заводить новые знакомства.

Древний к тому же слепой старик в лохмотьях сидел в придорожной пыли и не реагировал на их приближение. Ева притворилась, что не заметила его. Направив Тенебру к мосту, она рассчитывала проскочить мимо старика, но лошадь встала, точно наткнулась на преграду.

— Проезд платный, — сказал старик на удивление чистым голосом.

— И какова цена? – поинтересовалась Ева.

— Один золотой.

— Где мне его взять? — возмутилась она.

— Посмотри у себя под языком.

Само собой, под языком у Евы ничего не было, однако она вспомнила легенду: старик по имени Харон переправлял мертвые души на другой берег реки Стикс, требуя за перевоз плату в один золотой. Заботливые родственники клали монету под язык усопшему, чтобы он мог заплатить за переправу. Но ей где найти необходимую сумму? Она-то пока еще жива. На этом Ева и попробовала сыграть.

— Я не обязана тебе платить. Я не душа, а живой человек.

— Тогда тебе дальше нет ходу.

Ева напряглась, припоминая из курса истории удалось ли кому-нибудь обмануть Харона. Кажется, Орфей был единственным, кто спустился в Аид живым. Он очаровал старика игрой на арфе и пением, а Ева, как на грех, не умела играть, да и голос у нее был, мягко говоря, не очень.

Она предложила старику в качестве платы десятирублевую монету из своего кармана, предполагая, что слепой не заметит подвоха, но взяв в руки монету, он тут же определил подделку. Харон (если это был он) выкинул металлический кругляш в огненную реку и повторил требования: или золотой, или дороги нет.

Ева рискнула прорваться силой. Но и здесь ее постигла неудача: перед мостом была невидимая стена. Как Тенебра ни старалась, не смогла ее преодолеть.

— Что за день? – Ева спрыгнула с лошади.

Она стояла в паре сотен метров от ворот Дома. Вон они – виднеются на том берегу реки. Но ей туда не попасть.

— А есть альтернатива? – поинтересовалась Ева. – Может, я могу что-то для вас сделать, и вы меня пропустите?

Старик задумался. Спустя пару минут размышления он произнес:

— Поговори со мной. Здесь давно никого не было, я уже начал забывать человеческую речь.

Ева вздохнула и уселась на обочину рядом с Хароном. Два часа они болтали, не умолкая. Старик жаловался на одинокую жизнь, на то, что Аид не тот, что раньше. Его забыли, он никому не нужен. Переправа заброшена, а он прикован к ней и не в силах покинуть пост. Он продемонстрировал Еве ногу в кандалах, цепь от которых вела к опоре моста.

— Почему вы не попросите, чтобы вас освободили?

— У кого? – старик указал на пустынную дорогу. – Ты первая за пять сотен лет, кто здесь проехал.

Ева взяла цепь в руки. На вид она была прочной. Но за столько веков любой металл износится. Она попробовала разорвать одно из звеньев. Не вышло. Для этого требовалась сила, которой у нее не было.

Еве хотелось помочь старику, и она вспомнила о Тьме. Она-то способна сломать кандалы! Но как ее заставить это сделать?

Попросив старика помолчать, Ева сосредоточилась. Между бровей пролегла упрямая складка. Она мысленно призывала Тьму, просила и приказывала. Долгое время ничего не происходило, но внезапно кто-то толкнул Еву в солнечное сплетение. Перехватило дыхание. От боли она сжала кулаки и зажмурилась, молясь об одном: пусть это пройдет. Наконец, она смогла вдохнуть полной грудью и разжать скрюченные пальцы. Вместо цепи в ее ладонях лежала металлическая стружка. Ева раскрошила звенья в труху.