Ольга Грибова - День гнева (СИ)

— Как я и говорил, — обратился Сергей к директору, — девочка дезориентирована. Но это и не удивительно. Потеря матери – тяжелая травма.

— Вам обязательно надо показать ее психологу. Я слышал, они творят чудеса.

— Спасибо за совет. Я непременно им воспользуюсь. Мы все так волнуемся за нашу малышку.

Они обсуждали Еву, будто ее не было в кабинете. А Сергей, однако, умен. Догадался, что она пойдет искать помощи у взрослых, и опередил ее. Теперь все будут думать, что у нее нервный срыв из-за смерти матери, и никто не помешает ему обстряпать его черные делишки.

В кабинет вразвалочку, точно к себе домой, вошел Алекс. Вылитый отец: та же ухмылочка и надменный взгляд. Ни слова не говоря, он забрал у нее рюкзак, схватил ее повыше локтя и потянул в коридор. Какое время до Евы долетали обрывки разговора Сергея с директором, но шум коридора быстро их заглушил.

— Убейте меня сразу. К чему тянуть? — свежий воздух одурманил Еву. Ни секунды более она не вынесет этого кошмара.

— Что за нелепые фантазии? – изумился Алекс. – Никто не помышляет о твоем убийстве.

— Значит, все еще хуже, — она всхлипнула, – вы будите мучить меня до тех пор, пока я не убью себя сама. — У тебя богатое воображение. Боюсь тебя разочаровать, но у нас другие планы, — он наклонился к ней и прошептал на ухо: — ты нужна нам живой.

У Евы подкосились ноги. Она бы упала не будь рядом Алекса: вместо того чтобы грохнуться на асфальт она завалилась на него, цепляясь за шелковую рубашку как за спасательный круг.

— Полегче, милая, — он усмехнулся, — нас неправильно поймут.

Осознав смысл грязного намека, Ева отскочила от Алекса с такой прытью, словно он был раскаленной сковородой.

— Даже не думай, — она погрозила ему пальцем, подозревая, что выглядит глупо, но рядом с Алексом она теряла здравый смысл. Он действовал на нее, как Кашпировский на телезрителей.

— Вы еще здесь?

От вопроса Сергея она подпрыгнула на месте. Таким темпами она быстро сделают из нее неврастеничку.

Сергей прошел мимо, знаком велев следовать за ним. Если наедине с Алексом еще можно было найти общий язык: пару раз он разрешил ей прогуляться по парку (естественно, в его сопровождении), то рядом с отцом он превращался в бездушного исполнителя. Нисколько не заботясь о Еве, он грубо сжал ее руку и силой поволок по улице.

— Я могу идти сама, — прошипела она, борясь с цепкими пальцами.

— Ева, — Сергей заговорил с ней напрямую, чего не случалось со дня их знакомства.

Алекс, разжав пальцы, подтолкнул ее вперед, и Ева пожалела, что он ее отпустил. Уж лучше терпеть выходки брата, чем столкнуться с гневом отца. Она поравнялась с отцом, которого считала самозванцем, и как преданный щенок заглянула ему в лицо.

— Ты совершила непростительную глупость.

— Непростительную? – переспросила Ева.

— Именно так, — он шагал, заложив руки за спину. – Мне следует наказать тебя.

Ева проглотила ком в горле. Алекс упоминал, что она нужна им живой. Хорошо бы, он не ошибся.

— Я запрещаю тебе выходить на улицу без моего ведома. Учеба в колледже закончилась, у нас впереди целое лето, чтобы познакомиться поближе.

Зачеты с экзаменами были сданы, и просторная комната Евы превратилась в темницу. Ее не выпускали из дома. Берегли так, словно она редкая и чрезвычайно хрупкая вещь, для которой опасен даже солнечный свет. Быть затворницей ей не нравилось, но для побега требовалась веская причина, а пока ей не причиняли вреда, да и бежать было некуда. К тому же Алекс – верный цепной пес Сергея – никогда не дремал на посту.

В дверь постучали. Она приготовилась послать незваного гостя подальше, но он, не дожидаясь позволения войти, открыл дверь. Неплохо бы врезать щеколду. Только кто ж ей позволит. Ева с тоской наблюдала за тем, как Алекс по-хозяйски разгуливает по ее спальне.

— Не пройтись ли нам? Сегодня прекрасная погода.

— Я скорее отрежь себе ногу, чем пойду куда-нибудь с тобой, — Ева скрестила руки на груди. Пусть прочувствует, каково это, когда тебе через слово грубят.

— Ты забавная, — сказал он сквозь смех. – Неужели тебе по нутру торчать здесь днями напролет?

— Нет. Но я не собачка, чтобы меня выгуливать.

— Верно, — он щелкнул пальцами. – Но тогда и не скули, когда станет невыносимо сидеть в четырех стенах.

— Убирайся из моей комнаты! – она указала ему на дверь. Мало того, что она в его полной власти, так он еще и оскорбляет ее.

Уходя, Алекс произнес:

— Мы тебе не враги. Чем быстрее ты это поймешь, тем проще будет нам всем.