Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

- Вино немного перезрело, а так очень даже недурственно, мой король! - разгибаясь, ответил Мольх, чем вызвал улыбку Ровида. - Ну, мы идём?

Один из стражников с размаху пнул дверь ногой и отпрянул с криками боли.

- На себя, дубина! - заорал Гинеус.

Мольх усмехнулся, вспомнив "Сапоги мертвеца".

Стражники влетели в помещение и выхватили мечи. В комнате витал какой-то до жути знакомый с дества Мольху запах и царил беспорядок. Перевернутый стол с отломанной ножкой, два лежащих шкафа в центре комнаты, осколки от глиняных горшков. Бартольд лежал у стены, привязанный к длинной скамье, с кляпом во рту, и бешено вращал глазами. У головы его растекалась багровая лужица. Пятна крови были и на бумагах, разбросанных по полу. Первым к нему бросился Кадрош. Мечом разрезал путы, вытащил тряпку изо рта. Поднял скамью и рывком усадил на неё кромника.

- Что здесь произошло, Бартольд?

- Меня оглушили, - застонал кромник, - Камнем по голове, или кувшином.

- Чума и холера, - Гинеус воздел руки, - кто? Бордул?

- Нет. Почему Бордул? Он же на торжество ушел. Я не помню, - вздохнул кромник.

- Значит, Бордул ушел, а ты ничего не знаешь и не помнишь. Заместителя, твою мать, главного кромника Верузии, с которым не справится и десяток вооруженных до зубов стражников, оглушили в собственном кабинете. А скажи мне тогда, дорогой Бартольд, может быть, ты знаешь, почему Бордул, который ушел, хотел отравить сыскаря и Блоднека? На торжественном, мать твою, ужине!

Бартольд вскочил со скамьи.

- Этого не может быть! - взвился кромник, - бред. Извините, Ваше высочество, но это бред. Это Мольх вам сказал? Не мудрено!..

- Это сказал лично Бордул, - раздраженно прервал его князь.

Бартольд побледнел и попятился. Ударился ногой о скамью, на которой только что сидел и зашипел от боли.

- То есть как? Как лично сказал? - потирая икру, спросил кромник.

- Я отравленную еду чуть было не попробовал, - пояснил Кадрош, - он выбил каштаны у меня из рук, ну а потом во всем сознался.

- Отвечай, негодяй, ты с ним заодно? - взвизгнул Гинеус, - на шибеницу пойдешь, подлец, я не посмотрю, что ты княжеских кровей. Что ты мне, считай, родственник. В соседней петле со своими подопечными колыхаться будешь.

- А где сам Бордул? - сохраняя остатки самообладания, спросил Бартольд.

- Где! Где! В рифму ответить?! Остыл уже давно! - заорал князь, - Ты на вопросы отвечай, подлец! Зачем сына моего и графа Мольха отравить хотели? Как Тестверу в жабу превратили? Герольда моего зачем сгубили, это же вы ему и заклепку подбросили, и сапоги, да?

- Ваше высочество, я клянусь, клянусь честью, что ничего недоброго против Верузии не замышлял! Я уверен, что и Бордул не мог, не собирался... Как он вообще мог что-то такое сказать? Под пытками что ли оговорил себя? Погодите, вы сказали, он остыл. Он что, мёртв? Его гардарийцы запытали до смерти?

- Лучше сам всё расскажи! - Ровид сделал шаг вперёд, - клянусь своей короной, если расколдуешь дочь - из Верузии уедешь живым.

- Ваше высочество, Ваше величество, но я никогда даже в мыслях не допускал нанести Верузии, нанести Тествере какой-либо вред. То, что Бордул - отравитель, что готовил переворот, что участвовал в по..., то есть в колдовстве над нашей будущей княжной - это не укладывается у меня в голове.

- Ты утверждаешь, что ничего не знал?

- Но Бордул не посвящал меня во все свои дела, я же не следил за ним: куда он ходил, с кем ходил. В конце концов, несмотря на нашу разницу в происхождении, существует ещё и субординация, а он мой начальник.

- И кто же все-таки тебя оглушил?

Бартольд потёр виски.

- Я стоял у окна, а Бордул искал какие-то документы в шкафу, - начал вспоминать кромник, - потом он подошёл ко мне, взглянул на солнечные часы, вон их из окна видно, встрепенулся, закричал, что опаздывает на ужин и убежал. Потом в кабинет к нам вошел Сарош. Без стука вошел, это я помню.

Молчавший всё это время сыскарь встрепенулся.

- А кто такой этот Сарош?

- Это один из наших аналитиков, совершенно заурядный специалист. Не понимаю, почему Бордул с ним так возился и вообще приблизил его к себе. Если бы мы не ходили с Бордулом в один бо..., то есть, я хотел сказать в один приличный кабак, где можно познакомиться с целомудренными женщинами, я мог подумать, что он предпочитает мужчин.

- Вошел Сарош и что? - перебил Мольх.

- Ну да, вошел. Я ещё обратил внимание, что он не по форме одет. В камзол стеганый, и еще с волосами распущенными, что на службе категорически воспрещается, - Бартольд снова потер виски.