Константин Бояндин - Ветхая ткань бытия

Норруан припомнил недавние сновидения. Всё виделось совершенно отчётливо. Цветные образы, долго длящиеся события. Переходящие одно в другое без всякой видимой связи. Впрочем, последнее неудивительно.

Удивительно то, что он видит сны — точнее говоря, помнит их. Память Норруана, хотя и изобиловала туманными областями, содержала лишь разрозненные воспоминания о сновидениях. Раз или два, — когда его прохватывало ветром, и по какой-то причине Владыка не желал исцелять самого себя заклинаниями, он варил горячие ароматные настои и пил их в мрачном одиночестве. Позже приходили кошмары — невнятные сны, от которых становилось невыносимо страшно.

— Морни, — позвал Норруан чуть охрипшим голосом и вспомнил, что ворона сейчас далеко отсюда. Следит, чтобы все движения Гостя не оставались незамеченными.

Перенести её сюда? Норруан неожиданно остро ощутил одиночество. Оно становилось страшнее всего остального.

— Откуда всё это? — поразился он вслух и поднялся из кресла. Несмотря на тёплый воздух комнаты и тусклый жар, волнами накатывающий из камина, ему всё ещё было холодно. — Где это я успел так замёрзнуть?

Он захлопнул книгу и осторожно положил её рядом с лампой.

— Это не мой мир, — произнёс Норруан уверенно. Темнота согласилась с ним. Не твой, услышал он краем сознания тихий голос. Оттого и мёрзнешь в нём. Но где тогда мой?

Взгляд его упал на книгу, на тёмно-коричневый переплёт. А если?..

Впрочем, чтобы записать в книге, как выглядит его настоящий дом, надо вспомнить о нём хоть что-нибудь. А это была одна из немногих областей, где ни воля, ни магия, никакая иная сила не могли помочь ему.

Попробовать всё же стоит.

Первые полчаса принесли одно лишь раздражение. Бумага не удерживала слов, и те стекали в разные стороны, пропадая мгновенно, едва достигали края страницы. При других обстоятельствах Норруан развеселился бы.

Случай помог Хирголу заглянуть в святая святых Тнаммо, когда и сам Пятый, и загадочный Альмрин оба куда-то делись.

День был тёплым — несмотря на изрядно надоевший солёный привкус в воздухе, ветер был приятным, и настроение с самого утра располагало к деятельности. Последние заготовки — статуэтки — удались ему на славу, да так, что Пятый вполне искренне похвалил ученика. Время от времени, правда, Хиргол вспоминал о тайном предписании, и становилось неприятно. Всё проходило гладко, и то основное, ради чего его отправили с магом, постепенно открывалось. Открывалось с пугающей лёгкостью — несколько раз Хиргол думал, что становится фигуркой, которой на одной и той же доске попеременно играют разные силы.

Непосредственной угрозы пока удалось избежать; добытых сведений уже достаточно для того, чтобы избавить семью от нависшей угрозы. Первый сдержит своё слово; по крайней мере, до тех пор, пока у него не найдётся нового задания. Сейчас Хиргол думал всё чаще о том, как бы ему сбежать из Лерея — куда-нибудь в позабытый всеми богами уголок, где ничья тень не дотянулась бы до его головы.

Мечты, мечты… Раз или два он пытался связаться с Первым через хрустальный шар, но связь отсутствовала. Несомненно, это Пятый. Однако учитывая, что половина отпущенного им cpoка уже прошла, можно было не торопиться. Хиргол свяжется с их общим начальником либо на обратном пути, либо по прибытии на Континент.

В конце концов, Хиргол отмёл все грустные мысли в сторону и неожиданно обнаружил, что стоит перед приоткрытой дверью. Дверью, за которой ему никогда не позволялось появляться. Сердце его забилось учащённо… поскольку дверь не была закрыта. Ветер пел в щели между дверью и косяком. Какой соблазн!

Осознавая, что сильно пожалеет о том, что не сдержал любопытства, Хиргол заглянул внутрь.

Ничего особенного. Та же алхимическая посуда, склянки, диаграммы. Только вот на столе лежит пухлая тетрадь в кожаной обложке. Не это ли так тщательно прячет Пятый?

Дверь недовольно скрипнула, пропуская нежданного гостя, и хор сквозняков прекратился. Большое окно было распахнуто настежь. Вдалеке недовольные волны раз за разом набрасывались на источенный камень, не желая успокаиваться. Пронзительные голоса птиц доносились вместе с порывами ветра.

Как беспечен Пятый, покачал юноша головой. Оставил всё нараспашку. Ну что же, он закроет окно и дверь и выйдет прочь, ни к чему не прикоснувшись. От сознания того, что он победил любопытство, Хиргол ощутил прилив необычайной гордости за самого себя.