Чарльз де Линт - Волчья тень

– Если придется все-таки ударить, – продолжала она, – держи клинок лезвием кверху и бей снизу верх. Хочется бить сверху, но так ты скорее всего наткнешься на ребро, только и всего. А снизу клинок проходит сквозь все мягкие ткани живота. И не забывай точить милашку, слышишь? Я достану тебе брусок и научу. Ни на кого не полагайся, только на себя.

Так мы и разговаривали: Рози поучала – такой серьезной я ее еще не видела, – а я кивала и слушала и все впитывала.

– Стрелять умеешь? – спросила она, покончив с ножами.

Я помотала головой.

– Ладно, и этому научу. Если понадобится выйти ночью одной, пистоль тебе лучшая компания. Понимаешь, все эти крутые, они не ждут, что хорошенькая девчонка сумеет постоять за себя и окажется такой же крутой, как они. И даже круче. Но если они увидят, что ты умеешь пользоваться тем, что у тебя в руках, и не побоишься это сделать, тогда никто тебя не обидит. – Она ухмыльнулась. – Если тебе самой не захочется грубой игры.

– Ты и раньше бывала с теми ребятами, – услышала я собственный голос. – С Расселом и Юджином…

– Ну да. – В темноте мне лицо ее не было видно но голос звучал так жестко, как, наверно, и у тех крутых. – Мы старые знакомые. Беда в том, что они никак не научатся понимать разницу между шуткой и болью.

Ну так вот, той ночью Дэл пришел ко мне в спальню, как делал три-четыре раза в неделю с тех пор, как сбежала моя сестричка и ему потребовалась новая девочка, а я ждала его с подарком от Рози в руках. Я понимала, что не смогу так сразу убить его – наверное, грех убивать собственного брата, что бы он с тобой ни делал, – но собиралась проучить его хорошенько.

Придя домой, я глотнула папашиного крепкого, чтоб вроде как набраться храбрости. Собственной-то в те времена во мне было маловато. Но в ту ночь я была на взводе. Старик с мамашей куда-то умотали, и не спрашивайте меня куда. Но я знала: значит, Дэл, как придет домой, прямиком шмыгнет ко мне в постель. Джимми с Роби спали в соседней комнате, только они бы и не пикнули. Я могла визжать, как кошка на вертеле, все равно они не вышли бы – так боялись Дэла, что им бы в голову не приходило мне помочь. А может, они от моего плача еще и кайф ловили, не знаю. Мы с ними об этом не говорили, да и вообще не часто разговаривали.

Я держала в голове, что сказала мне Рози перед тем, как свернуть к своему дому.

– Если ты попалась, – сказала она, – держись одной мысли: мне что жить, что умереть – все одно. Тогда к тебе не подступятся. Они все одинаковые: наглые и подлые, а внутри – трусы. Но они чуют твой страх, как такса кролика. – Она ухмыльнулась. – И бесстрашие тоже чуют. Если тебе плевать, что с тобой будет, они видят это. Так что держи голову выше, Рэйлин. Гляди им в глаза и помни, как говорили индейцы: «Сегодня хороший день для того, чтобы встретить смерть!»

Вот я и повторяла это про себя, зажав в руке красную рукоятку ножа, а в окно светила луна, и клинок блестел.

Сегодня хороший день, чтобы встретить смерть.

И чтоб мне провалиться, я чувствовала, что так оно и есть. Отчасти я еще оставалась запуганной до бесчувствия маленькой девочкой, но появилось и новое ощущение. Я была в то же время ночной тенью, затаившейся в засаде, подстерегающей чудовище. В засаде, с большим блестящим ножом в руке – разве не здорово?

Дверь открылась без скрипа. Дэл не ленился смазывать петли. Я стояла, прижавшись к стене, и смотрела, как он идет к моей кровати.

– Эй, Рэйлин, – шепнул он. – Проснись и пой, сестричка. Я принес тебе подарочек.

Он возился с молнией, когда я подошла к нему сзади. От него пахло пивом, сигаретами и чем-то еще. Темный, звериный запах.

– В прятки играешь? – пробормотал он, протянув свободную руку, чтобы встряхнуть меня.

Только в постели меня не было. Просто скомканные старые джинсы и рубашка, свернутые так, чтобы было похоже, будто я там сплю.

– Я здесь, Дэл, – сказала я, – и сегодня у меня для тебя подарочек.

Я позволила ему обернуться. Я позволила ему увидеть отражение луны у меня в глазах и блеск лезвия. Говорю вам, я казалась сама себе большой и высокой, как те великаны, которые спускаются с настоящих гор. Мне хотелось воткнуть нож ему в брюхо, как Рози воткнула его в брюхо Расселу, но вся храбрость слетела с меня, когда я увидела его лицо. Никогда не видела его таким бешеным. Я примерзла к месту, словно из подошв моих ковбойских сапожек корни проросли.

Он был пьян, и, пожалуй, только потому я и осталась жива, хотя не сразу поняла, что это в мою пользу. Он просто поднял руку и тыльной стороной ладони ударил меня по лицу. Рассек губу и отшвырнул к окну. Я сползла на пол, а он встал надо мной и расхохотался. Я трусила настолько, что, наверно, немножко напустила в штаны, и сжала рукоятку ножа с такой силой, что костяшки пальцев стали белее лунных пятен на полу.