пытался поддержать разговор, но не получалось – в рассказах купчих всплывали такие
подробности, что у меня просто слов не находилось, только смех.
Позже, покачиваясь в седле подле меня и поглаживая шею Бурыша (совершенно, кстати,
спокойно его воспринимающего), Никки торжественно объявил:
- Я тебя прощаю.
- Ну слава Девятке! - рассмеялся я. И ведь мне действительно стало легче. – Кстати, мама
согласна, что ты поживёшь у меня. Так что…
- А я знаю, она сказала, - безмятежно отозвался Никки. И тут же, дёргая Бурыша за гриву, сообщил: - Мне нравятся лошадки, они все такие? А у меня своя будет? Я хочу свою, как у
тебя, я очень хочу! А меч ты мне подаришь? Настоящий, как твой. А драться научишь? А
то мама нормально показать не может, что делать надо. А…
Я слушал его болтовню и чувствовал себя в тот момент счастливейшим человеком в мире.
И вот честно, мне для этого счастья не нужны были ни великие идеи, ни долг королю – а
только подпрыгивающий от нетерпения в седле мальчишка – мой сын! –
захлёбывающийся от распиравших его слов.
И меня совершенно не интересовало, что он чародей.
Глава 20. Жена
(Из записок Элизы Северянки)
- Кто был этот юноша, с которым ты исчезла из Шлейпега? – первым делом
поинтересовалась Хеления, вызвав меня утром во дворец.
Она была бы рада, если бы я умерла. Я знала, и она знала. Хеления подозревала, что рано
или поздно я ударю её в спину, не понимала, как, но предчувствовала.
Старая стерва.
- Шпион из Мальтии, Ваше Величество.
- М-м-м, - протянула Хеления, подавая служанке другую руку для маникюра. – И что же с
ним стало?
Я, усмехнувшись, повернулась к окну. Дождь. Снова дождь. На Западе очень сырая зима.
Ненормальная. За эти пять лет я часто ловила себя на мысли, что хочу вернуться на Север, к снегу, к морозам моего детства.
- Его больше нет, Ваше Величество.
Хеления кивнула. Она знала, что я не лгу. Никогда – даже ей.
Но она же научила меня виртуозно играть со словами.
- Бедный мальчик. Он был довольно симпатичным. Надеюсь, тебе понравился?.. Я
говорила, что ты мне нужна?
- Да, Ваше Величество.
- Сегодня будешь присутствовать на Государственном Совете, - приказала Хеления,
цыкнув на испуганную служанку. – И будь добра, дай понять этим трусливым идиотам,
что если я хочу войны, война будет.
- Да, Ваше Величество.
- А как, кстати, твой сын? – словно между прочим поинтересовалась королева Запада. – Я
слышала, Дар разрушен.
- Да, госпожа, - Дар мне было жалко. Очень. Я год его обставляла, сама, по всему миру
скупала диковинки, искала мастеров – и только для того, чтобы какие-то мерзавцы пришли
и всё взорвали? – С Николасом всё в порядке. Он успел исчезнуть до нападения, - а ты, старая дура, думала, я не научу сына банальной самозащите – после того, что ты с нами
сделала?!
- Смышлёный мальчик, - Хеления отлично умела носить маску, разочарования в её голосе
даже я не услышала. – И где он сейчас?
- Не знаю, Ваше Величество, - честно отозвалась я. – Но он в безопасности, - и уж точно
большей, чем рядом с тобой.
- Ну-ну, милая, - откликнулась Хеления. – Когда я закончу с Мальтией, ты найдёшь людей, с которыми твой сын в безопасности, и убьёшь их. Поняла?
Старая стерва, да ты раньше сдохнешь!
- Да, Ваше Величество.
- Но после Мальтии – ты последнее время слабеешь на глазах, не хочу, чтобы война из-за
тебя сорвалась. Ну вот что это – дала себя поймать, чуть не умерла… Да, и вот ещё: убей
Виттория, он мне надоел.
- Да, госпожа, - с удовольствием!
Иногда, когда у меня просыпалась совесть, я вспоминала, что Хеления стала такой, потому
что я ей позволила. Я, можно сказать, её к этому подтолкнула, я и моя сила. Впрочем, не
очень-то она и сопротивлялась. Философские трактаты, особенно посвящённые Матери,
наперебой советовали пожалеть врага, падшего человека, поддавшегося искушению.
Но я никогда не могла жалеть Хелению.
С годами и совесть меня мучила всё реже. И она совсем меня не мучила, когда на Совете я
слушала военные планы, потом получала указания от самой Хелении и прекрасно знала,
что на этот раз сделаю так, как хочу.
И совсем уж совесть молчала, когда я пришла в спальню к Витторию, и тот, выглянув из-за
плеча голой блондинки, успел лишь схватиться за кинжал.
Блондинке я заплатила десять золотых – так или иначе, у всех нас своя работа.
***
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
Читать дальше