Оксана Гринберга - Чужой мир

Открыла глаза. Черт, не может быть! Рядом стоял… динозавр. Огромный, метра четыре в высоту, темный, почти черный, чешуя отливает металликом, как новый внедорожник мужа. Брюхо у меня над головой — более светлое, с подпалинами, темные глаза смотрят внимательно, клыкастая пасть — совсем близко. Динозавр, подняв облако песка, взмахнул черными перепончатыми крыльями, а потом сложил их, плотно прижав к бокам.

— Здравствуй, птичка, — пробормотала я, чувствуя подступающее беспамятство, радуясь ему, словно старому доброму другу. Но прежде чем упасть в ласковые объятия бессознательного, заметила, как ящер посмотрел на меня удивленным умным взглядом. Наклонил голову — раздвоенный змеиный язык дотянулся до моего лица. На этом интересном месте пришла спасительная темнота и тишина.

Очнулась от того, что на меня лили теплую, пахнущую гнилью воду. О, ни с чем не сравнимое наслаждение! Ему проигрывали СПА-процедуры, турецкие бани и экзотические массажи вместе взятые. Я стонала от удовольствия, открывала рот, впитывая живительную влагу. Затем водные процедуры закончились. Меня грубо подняли и посадили, прислонив к холодной стене. Да, на навязчивый сервис косметического салона не похоже, зато я получила в руки огромную железную кружку. Не открывая глаз, жадно пила, чувствуя, как с каждым глотком прибавляются силы.

Раздался мужской голос, грубый, отрывистый. Я плеснула в лицо драгоценную влагу, смывая с глаз засохший песок и грязь. С трудом разлепила веки. Рыжебородый мужчина в темной одежде стоял рядом со мной и что-то говорил, показывая на кружку. Я вслушивалась в слова на неизвестном языке. Не понимаю… Пожала плечами.

Как я здесь очутилась? Последнее, что помню — меня собирался сожрать динозавр. Неужели спасли? Огляделась. Темное помещение, каменная кладка стен, спертый воздух с застарелым привкусом гнили. На стенах — факелы, вырывающие у темноты жалкие метры освещенного пространства. Я сидела на каменном возвышении, покрытом дурно пахнущей соломой. Да и сама я была определенно не первой свежести, и не второй тоже. Бородач опять что-то сказал, наверное, потребовал кружку. Я вцепилась в нее, словно грешник в последнюю индульгенцию.

— Дай напиться-то! — Голос скрипел, словно забитый песком подшипник. — Тебе жалко?

Рыжебородый грозно прикрикнул. Затем замахнулся и ударил по лицу. Вернее, хотел ударить. Бить меня нельзя. Лучше пристрелить издали, полезнее для здоровья. Уклонилась. Он стоял близко, что весьма неудачно для него, зато удобно для моей ноги в угробленных итальянских сапогах. В общем, заехала носком туда, где больно и обидно… Он взвыл, согнулся пополам и разразился проклятиями. Слова непонятные, но, судя по интонации, ничего хорошего мне не пожелали. Как неудачно вышло! Добрые люди спасли, напоили, а я сразу учинила потасовку из-за кружки…

Из темноты появились двое мужчин. Высокие, бородатые — здесь что, не бреются? — одетые в легкие кожаные доспехи, с кожаной перевязью на поясе, к которой крепились короткий меч и кинжал.

Я прижала кружку к груди и поползла в дальний угол. Мокрое платье липло к телу, холод подземелья пробирал до костей, зубы стучали все отчетливее. Может, это все же Африка и у меня началась туземная лихорадка? А мужики с мечами — ролевики? Играют во взятие Изенгарда, например. Сейчас подоспеют орки, завяжется настоящее веселье.

— Хей, — просипела в ответ на заданный вопрос. Высокий, заросший темной бородой по самые брови воин опять настойчиво что-то спрашивал.

— Я вас не понимаю… Но больше не буду, обещаю!

Рыжая борода наконец-то разогнулся. Бросил недобрый взгляд, рука скользнула на рукоять кинжала. Мужчины молчали — похоже, размышляли, что со мной делать.

— Женщин не бьют! — на всякий случай напомнила я. Хотя, может, в мире Теней и летающих ящеров женщинами кормят крупный рогатый скот? Надеюсь, мне все же простят легкую неучтивость! Если не простят, то я вряд ли смогу долго сопротивляться. Трое вооруженных мужчин быстро порубят в капусту.

Скрип открываемой двери, шаги. Здесь что, собрание? Негромко переговариваясь, появились еще двое… Затем все почтительно расступились.

Честно признаюсь, я открыла рот и растеряла всю природную наглость. Такая красота не может существовать в природе и не имеет права разгуливать в светлой одежде по затхлым казематам! Ее надо запирать в стеклянном шкафу, чтобы лишь счастливая обладательница могла ежедневно сдувать пылинки, бормоча: «Мое!»