Влада Медвденикова - Дети войны

Бета отвечает, замокает лишь, чтобы перевести дыхание. Мы поднимаемся, не замечая, сколько пройдено, не думая, какой путь впереди. Мы так похожи, — негасимые искры войны. Как нам жить другой жизнью?

Лес расступается, остается позади. Мы стоим на вершине холма, здесь лишь трава, камни и белые звезды цветов. Хвойные кроны спускаются вниз, становятся гуще, темнее. Стремятся вниз, к реке, — она изгибается широкой лентой, потоком золотых и синих бликов. Ее берега и до победы были скрыты деревьями. Я был здесь, когда готовился к войне, я помню дубы и сосны, пережившие завоевание.

Самый древний лес мира, он ждет меня.

Лес тянется, насколько хватает глаз, холмы — острова в нем. Тени и свет окрашивают его, солнце уже наливается алым, движется к закату.

К горам и городу, скрытому в них.

Бета замирает.

— Наш мир, — говорит она.

Ее голос тише шепота ветра.

Невозможно заснуть, когда перед тобой распахнут весь мир.

Запахи леса, дыхание земли и холодные ветра обвивают холм, кружат над нами. А выше ветров — небо, в бесконечном, едва видном вращении, плывет и сияет. Мириады звезд, мерцающие рисунки созвездий, и моя звезда среди них. Капля крови, ровный, призывный свет. Сражения стихли, но звезда войны сияет над миром. Не исчезла с неба, как я не исчез с земли.

У нас одно имя и один свет, но тебя не осуждали. Ты можешь блуждать по дороге созвездий, не прячась, не сворачивая с пути. Дотянись до каждой моей звезды — там, в вышине — коснись их светом, и может быть, и здесь, внизу, они услышат нас.

Скажи Амире, что я люблю ее. Скажи, что она освещает мой путь.

Скажи Рэгилю, что я думаю о нем, думаю о нем все время. Я помогу ему, я найду способ, я обещаю.

Скажи Арце, что она самая смелая, самая сильная. Скажи, что я горжусь ею.

Горжусь каждым из них.

Скажи Лаэнару, что я не могу его простить. И не могу возненавидеть.

Скажи им всем, что я люблю их. И не говори, как мне тяжело в разлуке.

Я смотрю на небесную реку, на звезду войны, и чувствую, что Бета просыпается. Закутанная в одеяло и горячий покров темноты, она еще дремлет, прижавшись к моему плечу, но сон уже стал хрупким. Мои чувства сейчас как лезвие, я не сумел удержать их, они ранят. И Бета обнимает меня, говорит еле слышно — полумысль, полуслово:

— Не грусти. Пожалуйста, не грусти.

— Я должен был убить его? — спрашиваю я у Беты и звезды войны. — Должен был убить Лаэнара?

— Да, — отвечает Бета. Я чувствую ее взгляд.

Звезда войны сияет неумолимо и ясно.

— Значит, в этом моя вина, — говорю я.

— Нет! — Голос Беты возмущенный, горячий. — Виноват только Лаэнар.

Я встаю, протягиваю ей ладонь.

— Пойдем вниз, — говорю я. Бета берет меня за руку. Ее чувства обжигают смятением, бьются как огонь на ветру. — Враги ничего не сумели сделать с рекой, она оставалась неизменной сотни лет. Пойдем, я покажу тебе скрытую в ней магию.

Бета кивает, собирает вещи и мы начинаем путь: по корням, по уступам, сквозь сплетение теней.

Ночь бледнеет, отступает, воздух полон туманом, роса на листьях травы.

Рассвет настигает нас.

Я попыталась оттереть иссиня-черные пятна с ладоней, но не смогла.

Эти следы оставил сок ягод, — крупных, прячущихся на склоне среди травы и узловатых корней. Туман цеплялся за ветви деревьев, таял, — и так же таяла на языке сладкая мякоть ягод, оставляла после себя лишь вкус и темные следы. На моих руках, на лице у Мельтиара. Он смахнул капли сока, но только сильнее размазал их, превратил в косые полосы. Это было так непривычно, так забавно, что я засмеялась.

Он взглянул на меня, поймал мою руку. Хмурился, но не злился, ночная печаль мешалась в нем с утренним светом.

— Смеешься над мной? — спросил он и, не отпуская меня, пошел вниз по склону.

— Тебе идет. — Я пыталась говорить серьезно, но не могла. — Ты так кажешься младше.

— Только не это, — ответил он.

Мы спускались, и лесные шорохи менялись вокруг нас, — в них вплетался голос воды. Сперва тихий, с каждым мгновением становился громче, звучал уверенно и ровно. Тени стали глубже, папоротник обступил деревья, мы пробирались сквозь зеленые заросли.

Стал различим еще один голос — совсем рядом, справа от нас. Он звенел, наполнял воздух влагой. Ручей бегущий вниз по склону, весело, поспешно, — сквозь заросли папоротника я видела, отблески солнца на воде. Потом деревья расступились, и мы вышли на обрыв.

Я думала, что мы окажемся на берегу реки, — и она была рядом, но не достать рукой. Ручей падал вниз, разбивался в сияющую пыль, река принимала его, текла дальше. Она была такой широкой, шире улиц врагов, шире ангара в нашем городе. Деревья на другом берегу подступали к воде, склонялись.