Кассандра Дженкинс - История катаклизма. Книга вторая. Пятый Аспект. Часть 1

На смену тревогам пришла плавная размеренность, в которой навсегда были забыты многие традиции, обязательные для выживания в жестоком Азероте. Таким был и совет племени. В новой островной жизни редко появлялись серьезные задачи, которые требовали созыва всего племени и которые не находили бы быстрого отклика среди сородичей. Веками никто не ступал на их земли, не пробовал их пива и не нарушал устоявшегося уклада жизни Пандарии.

Пока не пришел час исполнять данное веками назад обещание. Бронзовый дракон вновь прибыл в земли Пандарии и на этот раз не один — на его спине лежала беременная человеческая женщина. При смерти.

Кейган-Лу был единственным пандареном, который выжил с тех древних времен. Старый Кейган больше походил на снежного медведя, чем на пандарена — черные пятна на его лапах и ушах поседели. Он редко покидал своей хижины, но до сих пор помнил день Обещания.

— Кейган-Лу, — пророкотал бронзовый гигант, — твой народ обещал мне.

Великовозрастный пандарен выглядел польщенным. Сам Аспект Времени помнил его имя. Молодые пандарены сбились за седой спиной Кейган-Лу. Хейдив тоже был среди них, но больше, чем остальных, его внимание привлек вовсе не бронзовый дракон, а бледная, не приходящая в сознание женщина. Едва заметив ее состояние, Хейдив-Ли готов был сорваться с места, чтобы помочь ей. Только ради сохранения чуда жизни, данного самой Матерью-Природой, пандарены бежали из Азерота, хотя и нельзя было назвать этот поступок храбрым. Но Ноздорму не спешил расставаться со своей ношей.

Кейган-Лу не стал рассказывать Ноздорму о том, что его статус и возраст ничего не решают в равноправном обществе пандаренов.

— Пандарены чтят свои обещания, Аспект Времени, — только и ответил он.

Тогда Ноздорму позволил им снять со своей спины не приходившую в сознание женщину, и Хейдив-Ли вместе с другими лекарями, наконец, обступили ее.

Спутанные соломенные волосы скрывали бледное лицо и закатившиеся глаза. Ее била лихорадка, а приоткрытые сухие губы жадно и часто ловили воздух. Ее словно морили голодом, такой истощенной она выглядела. Ее худая, почти прозрачная рука лежала на чрезмерно огромном животе, и этот обвитый синими полосам вен живот, казалось, вобрал в себя все жизненные силы женщины, оставив ей лишь крохи. Чутье подсказывало Хейдив-Ли, что эта беременность противоречила всем законам Матери-Природы.

— Она не переживет и сегодняшней ночи, — прошептал другой лекарь, пандарен Эймир-Ха, склонившийся над женщиной вместе с Хейдивом, — ребенка нужно извлечь как можно скорее.

— Мне нужен этот ребенок, — сказал бронзовый дракон, с высоты своего роста наблюдая за ними.

— Как же мать? — спросил Хейдив.

— Только ребенок, — ответил Аспект Времени, — от его судьбы зависит судьба Азерота.

Хейдив не мог поверить собственным ушам.

— Лекари Пандарии дают клятву бороться за каждую жизнь! Ребенок достаточно развился и способен существовать вне тела, но женщину… Нам придется позволить ей умереть! А несколькими неделями раньше мы могли спасти их обоих!

Пандарен заметил, как округлились бесцветные глаза Кейган-Лу, и понял, что только что повысил голос на самого Спасителя Пандарии. Но бронзовый дракон не выказал недовольства, лишь шумно вздохнул.

— Как зовут тебя, пандарен?

— Хейдив-Ли.

— Хейдив-Ли, ты хороший лекарь?

Горящий янтарь в глазах Ноздорму мог бы прожечь пандарена насквозь.

— Я не добился бы этих вершин без помощи моих братьев, — ответил Хейдив, выдерживая пытливый взгляд дракона.

— Тогда сделайте лучшее и даже больше, Хейдив-Ли. Ты и твои братья пандарены. Мне нужен ребенок, а ваши предки обещали выполнить мою просьбу. Сейчас плод не выживет вне тела этой женщины, потому что это лишь начало ее срока. Лишь начало, — повторил Аспект Времени, — и я спешил в Пандарию, как мог.

Лекари Пандарии сделали не только лучшее, они сотворили невозможное. Хейдив понимал это теперь, когда прижимал к груди ненавистного ему младенца.

Каждый час, каждая ночь могла стать для человеческой женщины последней. За весь срок она так и не пришла в сознание. Иногда ее глаза распахивались, но она не видела ничего вокруг себя и не реагировала на голоса пандаренов. Ее пальцы до крови впивались в сжатые ладони, и от напряжения лопались тонкие вены, фиолетовыми всполохами расплываясь под кожей. По щекам текли слезы. Лекари делали все, чтобы облегчить боль матери, но этого было мало. Не способные говорить с ней, они зачастую действовали наугад, заранее не зная, поможет это средство несчастной или станет хуже.