Элизабет Хэйдон - Элегия погибшей звезды

Взмахом руки приказав своим парням растянуться в линию, Крарн принялся оглядываться по сторонам, пытаясь обнаружить еще какие-нибудь признаки надвигающихся неприятностей. Но уже через пару мгновений все снова успокоилось, и предчувствие близкой опасности у фирболга прошло. И только ветер печально вздыхал, разгуливая среди травы.

— Ничего страшного, это после землетрясения, — пробормотал он себе под нос.

Покачав головой, он повел свой отряд назад, в туннели.

И упустил возможность предупредить о том, что надвигается катастрофа.

Шли дни, и толчки становились все сильнее.

Поверхность Места Великой Встречи, которую жаркое летнее солнце превратило в прокаленный камень, пошла мелкими трещинами и стала похожа на разбитое зеркало.

Затем тонкие струйки вонючего дыма поползли из-под земли и окутали крошечные трещины.

Днем их почти невозможно было разглядеть, — если бы случайно кто-нибудь оказался поблизости, — а вот ночью дым смешивался с горячими испарениями, поднимавшимися от земли, и, подхваченный ветром, уносился в небо, затянутое низко нависшими тучами.

И наконец произошло извержение.

По земле, которая вдруг стала похожа на бушующее море, прокатились огромные волны, быстро набиравшие мощь и увеличивавшиеся в размерах, каменистая поверхность зашевелилась, начала подниматься, могучие силы рвались на свободу.

А потом земля лопнула.

Оглушительный грохот вырвался из подземного плена и помчался прочь от Илорка — на север.

Он упрямо, уверенно двигался в сторону покрытых льдами земель Хинтерволда.

Вдоль всей восточной границы гор и даже на равнинах запада можно было почувствовать, как пробуждалась земля, и движение это оказалось настолько сильным, что его отзвуки докатились до самых отдаленных уголков — деревья вырывало с корнем, в скалах возникали громадные трещины и пропасти, а дети за много миль от места катастрофы просыпались, дрожа от страха.

Матери прижимали их к груди и, пытаясь успокоить, говорили на самых разных языках: «Ничего страшного, малыш. Иногда случается, что земля начинает дрожать, но она скоро успокоится, вот увидишь. Смотри, все уже в порядке. Тебе нечего бояться».

А потом и правда все успокоилось.

Дети же, чьи глаза сияли в темноте, прижимались к матерям и знали на каком-то инстинктивном уровне, что они почувствовали не просто обычное движение земных пластов. А тот, кто прислушивался к происходящему очень внимательно, мог за грохотом и ревом уловить ответ, который исходил из глубин земли.

Из самых-самых дальних глубин.

Словно бы даже земля замерла и слушала, слушала…

В своей гробнице из обожженной земли драконица почувствовала, как взорвался горный пик.

Ее дремлющее восприятие окружающего мира уловило легкое дуновение жизни, которое коснулось краев ее сознания, погруженного в сон с тех самых пор, как ее заключили в могилу из расплавленного камня и пепла там, где некогда проходила Великая Встреча.

Сначала новые ощущения вызвали у нее тошноту, и она попыталась их прогнать и снова погрузиться в мирное забвение сна, похожего на смерть. Но, потерпев неудачу, испугалась, ей показалось, что она заблудилась в теле, которого не помнила.

Через несколько мгновений страх превратился в ужас.

Она затрепетала, и земля вокруг ее могилы содрогнулась в ответ. Драконица смутно почувствовала присутствие солдат фирболгов из Илорка, горного королевства, расположенного рядом с ее усыпальницей, которые пришли, дабы узнать, что случилось, но она была слишком сбита с толку новыми ощущениями и не сумела понять, что они из себя представляют.

А потом они ушли, и она удивилась еще сильнее.

Драконица вертелась с боку на бок в своем склепе из обожженной земли, не в силах забыться. Единственная мысль, бившаяся в уголке сознания, напоминала ей о необходимости дышать, и ее дыхание, уже давно превратившееся в легкие волны, было едва различимо.

Земля, породившая ее сородичей, давила на нее, лишала воздуха, ей казалось, что она задыхается и этот ужас уготован ей навечно.

А потом, когда она уже решила, что спасения не будет, в хаосе ее мыслей и пугающих ощущений забрезжил яркий, чистый свет драконьего восприятия мира. Оно пряталось в самых глубинах ее крови, древнее, как она сама, и было оружием и проклятием всей ее забытой жизни. Теперь же оно помогло ей успокоиться, медленно, постепенно прогнало панику, и ее мысленный взор прояснился, словно кусочки головоломки вдруг заняли свои места.