Корин Холод - Охотница за душами

«Вот интересно, что такого можно было сделать с потолком? Хотя, не всё ли равно. Пятно изначально могло быть любой формы, просто решили сделать ровненько. Если это было пятно».

В дверь позвонили. Олег с тяжёлым вздохом встал, размышляя, что если это Славик, то вторая за месяц драка — это уже перебор. Подошёл к двери и заглянул в глазок. На площадке мялись две женщины неопределённого возраста: всё, что угодно, от тридцати до пятидесяти.

— Что надо? — через дверь спросил Олег. Бредовая ситуация и выпитое пиво вежливости ему не добавили.

— Здравствуйте, мы хотели поговорить с вами о Боге… — затянула одна из незваных гостий. Олег набрал воздуха в лёгкие, чтобы высказать проповедницам всё, что он думает о Боге, Дьяволе, Ктулху и Кецалькоатле, но тут сверху раздался фирменный склочный старушечий голос:

— А ну пошли отсюда на хрен, курицы щипанные!

Олег перевёл дух. Баба Женя, неусыпный страж нравственности и порядка, вышла на тропу войны. Неизбежный бич любого подъезда в спальных районах, согбенная, но крепкая старушка Евгения Михайловна, по традиции, давала фору любому орлу в зрении, собаке в чутье и ангелу Господнему в соблюдении морали. Олега она по каким-то не очень понятным причинам уважала, видимо, после того, как застала его вытирающим влажной тряпкой лестничную площадку: Олег грохнул перед своей дверью трёхлитровую банку сока, а отсутствие дворников гарантировало на следующее утро прилипающие подошвы. Тем временем на лестнице набирал обороты классический многоголосый скандал с привлечением в свидетели литературных источников и соседей.

— Правильно вашу церкву погану грохнули о третьем годе! — бушевала баба Женя. — Сами в херню веруете и других заставляете, деньгу с них тянете и мозги канифолите. Слой за слоем! От Олежкиной двери подите, он парень приличный, не то, что некоторые. Вон, на первый этаж двигайте, черномазых да алкашей в веру свою погану обращать!

— Господь говорит прощать…

— Тебе он, что ли, говорит? Он тебя разве что подальше пошлёт, да ты и не услышишь! А Егова твой поганый только говно всякое в уши льёт.

— А вы…

— А я буддистка, — веско припечатала баба Женя, и Олег за дверью поперхнулся пивом. — И мне смирение надлежит. Но ежели через три минуты ваши рожи тут ещё будут уродовать интерьер и нарушать фэньшуй, я вам Содом и Гоморру устрою! Не дожидаясь нирваны.

Олег отполз от двери, сгибаясь пополам от хохота и утирая набежавшие слёзы.

— Буддистка, надо же… — отдуваясь просипел он. — Однако, что ж тут за «церкву» такую «грохнули»? О третьем годе… значит, три года назад.

Заняться было нечем, и Олег вернулся к тралению виртуальной сети. Пятнадцать минут поисков дали ему занимательную информацию о «беззвучном взрыве» в церкви Свидетелей Иеговы, стоявшей, оказывается, чуть ли не под самыми окнами. Никто из очевидцев не слышал ничего, кроме грохота рушащегося здания, которое сложилось, как карточный домик, без всяких видимых причин. Эксперты так и не смогли дать достойного заключения, и всё списали на некачественные стройматериалы. Жертв происшествие не принесло, так что заметочка была маленькая.

— «Жертвы есть? Нет, пока просто горит», — процитировал по памяти Олег и почесал в затылке. Впереди была прорва свободного времени и никаких целей. Он задумчиво покосился на странную визитку, которую так и не удосужился выбросить.

— Или скататься, что ли? — неуверенно пробормотал он, поразмышлял несколько минут и полез в карман. — Орёл — еду. Решка — напьюсь. С тоски, — твёрдо сказал он сам себе и подбросил монетку.

— Доктор Штекльбак, пройдите, пожалуйста, в сто восемнадцатую палату, — мягкий голос по громкой связи застал доктора Гюнтера Штекльбака застёгивающим штаны в туалете его личного кабинета.

— А куда я ещё могу пройти? — тихо пробормотал доктор, затягивая ремень и подходя к раковине.

Молодой, по меркам медицины, доктор получил кабинет и весьма внушительную зарплату, благодаря причине, о которой в баварской клинике «Бад Айблинг» предпочитали не распространяться. Да и сам доктор Штекльбак, восходящее светило нейрохирургии, не любил даже думать о том, что ему платят сумасшедшие деньги только за одного единственного пациента. Вот уже третий год. И ладно бы то, что пациент один! Гюнтера доводил до отчаяния тот факт, что его больной был безнадёжен. Согласно всем писаным и неписаным законам, он должен был умереть. Ещё год назад. Этого не произошло. Травматическая кома третьей степени более двух лет, тяжёлые повреждения ЦНС, живой труп, растение, не более того, но пациент упорно цеплялся за жизнь. Гюнтер мысленно сплёвывал каждый раз, заходя в проклятую сто восемнадцатую палату. Русские рассказали ему анекдот про стоматолога, ругающего сына, который вылечил всех пациентов папы. Да, на этом пациенте Штекльбак сделал почти состояние, защитил три работы, и наклёвывалась четвёртая, но всё это было отнюдь не смешно. Противно. И вот, пожалуйста: опять вызов.