Мария Галина - Лютня и всё такое

— Что ты, куколка? Что ты сказала?

Ему пришлось склониться ухом к ее губам, чтобы расслышать невнятный шепот.

— Лютня. Моя лютня!

— Вот она, куколка. У меня за спиной.

— Ты не… бросишь меня, Лютик?

— Нет, куколка. Мы же вместе. Цинтия и Винтревен… Как же я буду без тебя петь этот дуэт? Погоди, все закончится, мы наймем экипаж, и…

— Я хочу в лес. Там так тихо. Зеленый мох, и… родник. Такие камни, серые, с красными прожилками, и из них бьет, прямо из камней…

Они натолкнулись на компанию мародеров, которая при виде их молча расступилась, освободив дорогу. Один из мародеров снял помятую шапку и так и стоял, пока Лютик с его грузом не скрылся за поворотом.

Потом Лютике прошел мимо темной бесформенной груды, из которой торчали белеющие руки и ноги и мимо деловитых людей с ведрами смолы и факелами, направляющихся к этой самой груде…

Все вокруг казалось каким-то прозрачным и хрупким, словно мир был заполнен стеклянной массой и не совсем настоящим. Как будто это был дурной сон, и если проснуться, все будет по-прежнему. Или как будто реальность вдруг разветвилась, и в этой тьме надо было нащупать правильную тропинку, ступив на которую, можно оказаться в мире, где чумы не было и нет, и Эсси завтра наденет это свое голубое свадебное платье.

Госпиталь был единственным освещенным зданием во всей округе. Факелы трепетали на ветру, освещая мощеный двор, сейчас застеленный наспех грязными простынями — на каждой темнело чье-то тело. Кто-то метался в жару, кто-то лежал совсем неподвижно. Огибая квадратики простыней, Лютик пронес Эсси внутрь, однако тут же пожалел об этом — здесь тела лежали уже друг на друге.

— Здесь… есть кто-нибудь! — крикнул он, высвобождаясь от чьих-то пальцев, вцепившихся ему в щиколотку, — доктор!

Белая фигура появилась из полумрака бокового коридора, и Лютик в ужасе вздрогнул, чуть не выронив бормотавшую что-то в бреду Эсси. Но потом с облегчением вздохнул — к нему приближалась крупная, спокойная женщина в когда-то белой робе сестры милосердия. Ее круглое доброе лицо казалось настолько неподходящим к окружавшему ее кошмару, что Лютику на миг захотелось уткнуться ей в плечо и заплакать. И чтобы она гладила его по голове, и обещала, что чума вот-вот прекратится и все будет хорошо.

Потом он узнал ее. Она еще больше раздалась и отяжелела, но он узнал ее.

— Иоля?

Она близоруко прищурилась, всмотрелась…

— Лютик?

— Иоля! — он хотел броситься к ней, обнять, но на руках у него лежала Эсси, и Эсси с каждым мигом становилась все тяжелее. — Что ты здесь делаешь?

— Я работаю у господина Мило Вандерберга, хирурга, — с достоинством сказала Иоля, — я помогала ему в полевом госпитале, и поняла, что это — то, чего я хотела всю жизнь. Помогать людям. Так что матушка Нэннеке меня отпустила и благословила, а господин Мило Вандерберг был так добр, что согласился взять меня к себе, хотя опыта у меня никакого и не было.

— Я его знаю? — на всякий случай спросил Лютик.

— Не думаю. Но он очень хороший. А кто это с тобой, Лютик?

— Это Эсси, — с трудом проговорил Лютик.

— О, боги! — Иоля крупной рукой прикрыла рот, — и что же ты стоишь, Лютик? Ее же надо уложить… хотя… тут уже… Может… ко мне, или в ординаторскую. Там пусто. Врачи бежали. Остались только мы с Русти. С господином Вандербергом. Как они могли, Лютик? — она недоуменно пожала крупными плечами, — ведь они давали клятву. А сами бежали. Мы тут с ног падаем. Столько больных. Несчастные люди.

— Иоля, — Лютик теперь шел за ней следом, наблюдая широкую спину, перетянутую завязками от передника, — а… кто-то выздоравливает? Хоть кто-то? Иоля?!

Она, не оборачиваясь, выразительно пожала плечами.

— Так все плохо? — безнадежно спросил Лютик.

Она, не отвечая, покачала головой. Потом отворила одну из дверей: открылась крохотная, почти как нутро не слишком просторного экипажа, каморка с узкой койкой, застеленной суровым но чистым полотном. На крохотном столике горела крохотная масляная лампа, но свет от нее был неожиданно сильный и чистый, словно тут не обошлось без магии.

— Клади ее сюда, Лютик, — она откинула край простыни, — бедняга. Я принесу воды. Их столько… я не успеваю даже закрывать им глаза. А ведь каждый хочет, чтобы кто-то был рядом, держал за руку… Чтобы не было так страшно.

— Иоля, — Лютик аккуратно опустил Эсси на постель, и только теперь почувствовал боль в занемевших руках, — а ты сама-то знаешь, как лечить эту заразу?