Дария Дмитраш - Хранители равновесия

Сегодня вступить в силу должно было двадцать семь его ровесников. Им было выделено особое место у высокого скального выступа, на котором возвышался вожак. В первых рядах вдоль стен пещеры Свершений, сидели главы кланов и старейшины. За ними, каждый в своём секторе, согласно старшинству, занимали свои места остальные соплеменники. Каракал первый раз видел пещеру Свершений. Она была воистину огромна, а её своды настолько густо усыпаны мерцающими драгоценными каменьями, что порой казалось, их переливы сливаются в одно, сплошное разноцветное сияние. Оно колебалось, словно дымка, оно завораживало, неторопливо и текуче меняя свои цвета от успокаивающе-зеленоватого до дразняще-оранжевого. Наблюдение за сводом увлекало, погружая сознание в полутранс, позволяя бороться с подступающей паникой.

Но следующие события в одно мгновение вытеснили страх за свою шкуру из сознания Каракала. Потому что не успел вожак взойти на скальный выступ, как в круг вступил Алцэс, один из лидеров четырнадцати кланов, его отец.

Гомон в пещере тут же утих, на молодого главу сразу обратились взоры всех присутствующих. Эмоции окружающих наполнили тишину осязаемой дымкой. Ненависть, презрение, любопытство, ярость от того, что незыблемые традиции только что были нагло нарушены, повисли в воздухе взрывоопасной смесью.

Но всё это будто бы совершенно не трогало могучего зверя. Он был расслаблен, но в то же время напряжен. Под лоснящейся здоровьем и силой шкурой перекатывались могучие мускулы, выдавая готовность в любой момент дать отпор всякому, кто встанет у него на пути.

Вожак же словно закаменел, сквозь прищуренные глаза наблюдая за Алцэсом, пытаясь просчитать, понять, что будет творить дальше этот сумасшедший.

— Агвантибо, — в оглушающей тишине сказал Алцэс, поймав взгляд своего вожака и самого лютого врага. — Я обвиняю тебя. Ты попрал вековые традиции. Испугавшись, что мой клан не будет послушен твоей воле, ты совершил два неудавшихся покушения на меня. Ты позволил клану Крокута охотиться на моей территории. Ты хотел уничтожить нас.

— Ложь, — рыкнул вожак, выпустив когти, оставляя на камне глубокие отметины.

— Так докажи это! Сколько можно уклоняться от моего вызова? Как долго ты хочешь действовать исподтишка? Пускай давние традиции рассудят, кто прав, кто виноват.

Битва уже началась. Битва воли, силы духа. Два матёрых хищника стояли неподвижно, впившись друг в друга взглядами. Они походили на две каменные статуи. На их спине не дрогнул ни один волосок. Воздух застыл в их лёгких, и только глаза казались живыми. Они светились в полумраке и те немногие, кто осмеливался посмотреть в них, отступали на шаг, столь яростной силой веяло от этих молодых самцов.

Но обвинения Алцэса были неслыханными. Главы и старейшины кланов, стали тихо переговариваться. Остальные тоже последовали их примеру. И вскоре своды пещеры наполнил возмущенный гомон.

Агвантибо понял, что избежать схватки не получиться. Что его просто не поймут. И если он сейчас отступит, то вскоре его сместят с поста с позорным клеймом.

— Я принимаю твой вызов, — наконец изрёк вожак, спрыгивая со скального выступа. Алцэс обозначил довольную улыбку. Он не сомневался в своей победе.

И только Каракал, не смотря на шок от происходящего, заметил, что вожак внезапно перевёл свой взгляд на Крокута, клан которого располагался в соседнем секторе, и, глядя на него, полуприкрыл веки. В ответ глава клана предвкушающе ухмыльнулся.

— Ты врешь, — выдохнул Эдельвейс.

— А смысл? — флегматично пожал плечами провидец Дурман. Злиться сил у него уже не оставалось.

— Ты всегда недолюбливал меня и мою дочь! — истерически взвизгнул правитель.

— Не спорю, — согласился Дурман. — Хотя девочка в этом совсем не виновата.

— Ты… — прошипел Эдельвейс.

— А я тебя предупреждал, — грустно сказал провидец. — Скажи ка мне, друг любезный, на каком основания ты, твой отец, твой прадед и пра-прадед вот уже многие тысячи лет правят нами, феями.

— Издеваешься? — нахмурился Эдельвейс.

— Нет, хочу напомнить. Так уж было записано в книге судеб, что в каждом поколении в вашей семье рождаться ребёнок, душа которого тесно переплетена с новым или чрезвычайно редким видом цветов. Это должны быть чистые, незамутнённые создания, само присутствие которых наполняет окружающий мир светом. Они как новорождённые младенцы, которые не познали ещё пороки и соблазны этого мира.