Кирилл Тимченко - Без солнца (СИ)

Сейчас все ждали только условного сигнала к контратаке. Раньше, если призракам или другим порождениям Проклятого поля, удавалось пробиться внутрь укреплений, защитники укреплялись где только возможно, после чего выкашивали тварей до тех пор, пока те не отступали, потеряв надежду полакомится человеческим мясом. Теперь ситуация была немного другой. В поселке вместе с несколькими торговцами и одним караваном оказались заперты несколько машин Картеля Технор, расположившегося на старом заводе в ста пятидесяти часах пути отсюда. Там было все, что необходимо для выживания, за исключением одного – своего источника воды, поэтому картель своим существованием был обязан нескольким таким городкам, расположенных в пределах досягаемости гусеничного транспорта. Срабатывая отличные насосы и фильтры, картельщики устанавливали их в городках, заодно своевременно ремонтируя и меняя детали. Для городков это было настоящее спасение – процент смертей из-за ядов и химикатов в воде резко шел вниз, но за это приходилось и расплачиваться. Машины картеля, приезжая, забирали столько воды, сколько считали нужным, не расплачиваясь и не торгуясь. И единственное, что беспокоило картельщиков – фильтры. Ни на помощь в обороне, ни на поддержку рассчитывать не приходилось. Только теперь отряд картельщиков очутился в таком же положении, как и все остальные. И призраков впустить получилось, но и сами призраки никого не выпускали. А отряду нужно было возвращаться домой. Только поэтому они и согласились помочь.

Внутренние подземные ворота, ведущие на стоянку для конвоев, поползли вверх. Почти сразу же несколько призраков устремились туда, но тут же отскочили как ошпаренные, пораженные светом трехсотваттных фонарей. На пандус медленно, словно уверенный в своей силе, выезжал «Вепрь» картельщиков, ослепительно сверкая всеми фонарями. Сверхтяжелая грузовая машина, превращенная в сухопутный броненосец умелыми руками техников, «Вепрь» весил почти двести тонн, но и соответствовал своему названию. Броня выдерживала прямое попадание противотанковой ракеты, а вооружение вполне способно было размазать по земле любого, кто сообразил бы сделать такую глупость, как встать у него на пути. По форме «Вепрь» походил на придавленный спичечный коробок, так что боковые стенки скашивались почти на тридцать градусов. Охватывающие корпус гусеницы обеспечивали должную проходимость, заодно устраняя возможность того, что кто-то подумает взобраться на крышу корпуса, если только он не желает быть стащенным траками вниз и быть раздавленным. Установленные на носу два тяжелых шестиствольных пулемета включились почти одновременно, кромсая тела подсвеченных призраков, уничтожая их даже прежде, чем они успевали завыть. Призраки, лишенные страха, бросались на машину, но таяли под огнем пулеметов и защитников. Мощные фонари транспорта осветили почти весь двор, делая призраков уязвимыми. Когда «Вепрь» выполз к воротам, со стоянки появилась вторая машина, второй «Вепрь», добивающих тех, кто смог избежать первой машины.

Теперь даже бесноватый разум призраков, если он у них был, оказался перед простой задачей – либо сбежать, либо быть уничтоженным. К тому же, следом за машинами в атаку пошли люди – формирования поселения и два десятка человек из картеля, вооруженных короткоствольными лазганами, наносившими призракам урон даже в темноте. Призраки, жаждавшие пиршества, бросились в атаку – и полегли все под прицельным огнем. Остатки, выбитые за пределы стен, ушли обратно к себе с пустыми руками.

Сержант картельщиков, выбравшийся из чрева «Вепря», снял с головы тяжелый шлем с забралом и вытер потное лицо. Его солдаты еще добивали последних призраков, хотя уже и так было ясно, что победа окончательно и бесповоротно за людьми. Теперь можно было возвращаться домой. Оставалось только подзаправить машины и пополнить растраченный боезапас. Все-таки путешествия через пустоши имеют очень мало общего с развлекательной прогулкой.

Местные подошли поблагодарить за помощь, но он только нетерпеливо отмахнулся. Ничего особенно они все равно не сделали. Любому разумному существу приятно слышать или видеть, как истребляется эта нечисть, угрожавшая и так слабому человечеству. Лично для него и не было приятнее зрелища, чем наматываемые на гусеницы уродцы и мутанты, настолько лишенные всего человеческого, насколько это вообще возможно. Бессознательно потерев шрам на левом виску, сержант подумал, что, возможно, именно тем, что люди умеют не только ненавидеть, они и отличаются от всех остальных.