Кирилл Довыдовский - Выбор Необычных (СИ)

— Я…

— Я думаю, что если как следует стукнуть его по затылку, в данной ситуации это будет как нельзя кстати…

С этого момента Санея больше ничего не помнила. Ее наконец–то поглотила тьма…

Праздник празднику рознь. Праздник — это и желание выпустить кишки, и красочное выступление, и подарки, и чья–то смерть. Праздники бывают и свои, и чужие, невольными и неотъемлемыми участниками которых становятся проигравшие.

— И чего ты такая хмурая?

Санея пожала плечами.

— Мы же победили.

Девушка не ответила.

— Политика — грязное дело, — на всякий случай напомнила Ильса.

— Я знаю.

— И чего тогда? — не отставала подруга. Санее вообще отчего–то начинало казаться, что рыжая чувствовала себя виноватой. Хотя уж из–за чего? — Нога болит?

— Со мной все нормально, — ответила девушка. — Просто… мир изменился, и мне нужно время, чтобы… все заново понять.

Ильса оперлась локтями о парапет. С минуту смотрела с балкона вниз, потом сказала:

— А мне нравится.

— Что?

— Красиво. Раньше бы нас сюда не пустили.

С тем, что красиво, поспорить было нельзя. Площадь Сената, расположенная в самом центре города Сената перед зданием Сената, лежала у их ног. Цвет у нее был черный, бурый, желтый, разный — не такой, как цвет камня, которым ее когда–то вымостили. Его как раз видно не было, а только головы, плечи и руки людей, и они с высоты, на которой находились Санея с Ильсой, казались единой чуть шевелящейся поверхностью. Что неприятно напоминало события нескольких последних дней. В свой уже ставший в Ордене легендарным «спасительный поход», закончившийся сражением с участием большинства его членов, Санея отправилась три дня назад. Нога уже почти не болела, а вот образы толп давящих друг на друга мертвецов не успели стереться из памяти. Хотя ей иногда казалось, что только из ее памяти. Народ на площади радовался и предвкушал, словно за пять минут до дня рожденья, причем такого, после которого она стали бы не на один год старше, а наоборот, помолодели бы. Лет на десять.

— Это апельсин?!

Голос раздался за их спинами. На балкон вышли еще трое.

— Да, господин Храпик.

На самом деле не отходить от «господина» ни на шаг Сайта просила Санею, но пока они ждали объявления результатов, Санея «позволила» приглядывать за ним Тэре с Хлоей. На прямой вопрос, для чего это нужно, Сайта закатила глаза и ответила: «Иначе мы все умре–о–ом!!!». Санея решила, что достаточно, если он будет находиться в одной с ней комнате.

— Апельсин? — еще раз переспросил Храпик. Вопросы о фруктах, как правило, вызывали в нем неподдельный интерес.

— Я абсолютно в этом уверена, — ответила Хлоя.

— А как… Как он работает?

Фрукт Храпик крутил в руках с таким же пораженным видом, с каким Бенаюс, бывало, визировал приказы о пускаемых на благотворительность средствах, — он сам не верил, что это происходит в реальности.

— Никак. Их чистят и едят, — объяснила Тэра участливо. Подруг роль нянек не тяготила. Очевидно, в свое время девушки недоиграли в куклы. Впрочем, как и все в Ордене.

— Сначала чистят? — уточнил Храпик.

— Да.

— Это очень странно…

Тэра с Хлоей понимающе переглянулись.

— …Очень странно, что этот пол такой ровный, — закончил мысль Храпик. — Я едва могу на нем стоять. Это специально так сделано?

На это они не нашлись что ответить.

— Начинается, — сказала Ильса. Санея вернулась на свое место у парапета за секунду до того, как площадь дружно выдохнула. Такие подробности, как поворот головы или направление взгляда, с такой высоты разглядеть было мудрено, но мощный единый порыв тысяч людей произвел впечатление рванувшейся к берегу широкой волны. Девушка предпочла не представлять, какое количество людей при этом превратилось в лепешку, что было опрометчиво, потому что вместо этого в сознании тут же возникла картина, как Бенаюс с Сайтой заключают на это число пари… Санея помотала головой.

В обычные дни вход в здание Сената украшала широкая мраморная лестница, но перед днем объявления победителя десятки метров стропильных конструкций превращали ее в широкий помост, подобный тому, что постоянно существовал на площади Диалога.

Появившаяся на помосте одинокая фигурка господина Билиона оказалась к ним чуть ближе, чем силуэты людей на площади. Приглядевшись, Санея сумела разглядеть гладко выбритое лицо человека без определенного возраста. Мужчина чем–то напомнил ей Кана — главу орденской «Тайны».