Евгений Ермаков - Пандемия

Другому казалось, что корабль преследует призрак съеденного ими раненного товарища. О караульном уже не вспоминали. Кадету удалось заразить и остальных своей манией. Несчастные уверили себя, что наказанием за каннибальство будет смерть в лице разъяренного морского хищника, неотступно следовавшего за дрейфовавшим судном. Тем не менее, кто-то из них ночью прирезал одного из товарищей. Голод пересилил суеверный страх, и смерть от недоедания вновь была отсрочена.

Позже, когда корабль дрейфовал мимо мыса Рока, один из кадетов, подписавшийся фамилией Брониславский, бросил в океан бутылку с запиской, описывающей все произошедшее с экипажем. Мистическим образом бутылка доплыла до Кронштадта и ее прибило к берегу почти в том же месте, откуда отплыл в ноябрьскую ночь знаменитый крейсер. Это было действительно знамением свыше. К тому времени, когда кадет закончил запись и бросил бутылку в море, их оставалось лишь трое. Остальные или были принесены в жертву, или бросились в море ночью, прямо в объятья фосфоресцирующего чудовища. Куда уплыла "Аврора", осталось неизвестным. Возможно, все еще бороздит океан, а может статься, затонула, или прибилась к африканским берегам, или же, пройдя мыс Доброй Надежды, ушла в Индийский океан. Кто знает….

– В Бермуды ее унесло, чего там гадать.- высказался Титов, едва выговаривая заплетающимся языком.

– Или в с-с-с-саргассово море, а там в-в-в-водоросли ее зацепили, да так и стоит там. Т-т-т-т-теперь уж не денется никуда…- вставил один из заик Савельевых.

– А может, вознеслась прямо на небо, – пискнул невпопад долговязый как жердь Нечипоренко и умолк, покраснев.

Антону явственно почудился призрак старого корабля, безмолвный, безжизненный, все еще бороздящий мировой океан, покинутый и зловещий, как "Летучий Голландец". И лишь киты удивляются безлюдному металлическому созданию, держащему курс в никуда. Для "Авроры", несмотря на название корабля, рассвет уже никогда не наступит, и крейсер все так же будет плыть куда-то, увлекаемый течениями, объятый сомнениями и мраком хаоса. Какая горькая ирония…

– Хороший был корабль, стоять бы ему да стоять. – протянул Русинов, аналитик из ФСБ, поправляя очки в тоненькой металлической интеллигентной оправе. – Такой красавец был… Еще бы немного, и Финский залив льдом бы затянуло , не уплыли б никуда. Льды ежели встанут, то тут уж никуда не денешься…

– Ох , да; со льдом беда. Каждую зиму кошмар с ним. – протянул жалостливо Осипенко.

– Разве у вас Нева полностью замерзает? – спросил Антон.

– А как же… Каждую зиму морозы, чай, не Италия у нас. В декабре, как зима установится, образуется сплошной лед, по которому шатуны и перебираются между островами. Мигрируют. Сущая напасть со льдом этим! Мы и из пушки калориферной его плавим, и взрывчаткой колем, и брансбойтами подаем горячую воду. А он снова нарастает, проклятый. Хоть и тонкий, зимы уж не такие, как раньше, но все равно, нарастет, собака… Так что, зимой у нас тут не соскучишься… Правда, прошлой зимой теплая была зима – мертвяки постоянно пытались к нам перебраться, да лед тонкий был, проваливались постоянно под воду и камнем вниз шли, даже не барахтались…. – протянул Осипенко, горестно тряся головой. Перхоть сыпалась из его всклокоченных волос прямо в чай, но он не замечал этого, продолжая по-бараньи трястись.

– Да, парень. Зря ты на Стрелку к нам приплыл. Глупо, очень глупо. Плыви обратно, пока можешь. – заметил кто-то справа.

– Не могу я обратно. Нет мне туда пути.- пробормотал Антон еле слышно.

– Случилось у тебя там что? Конфликт что ли какой вышел? – расспрашивал Макаров.

– Да отстаньте от парня. Не хочет он рассказывать. Чего пристали? – сердито вступился Димка.

– Любопытно ведь. Чай, не каждый день к нам новые люди попадают…

Антон уже не отвечал. Им овладело пьяное безразличие и равнодушие ко всему. Глаза начали слипаться. Гамов снова начал разливать самогон. Кажется, это была вторая бутыль. Становилось все шумнее.

– Так, пьянку прекратить! Достаточно вам на сегодня, – прорезался сквозь говор и клубы дыма голос Комбата. Он встал, забрал с собой бутыль и вышел. Сразу за ним поднялся и Барин.

Как только начальство вышло из радиоузла, народ недовольно загалдел.

– Блин, жалко ему что ли? Каждый раз кайф обламывает…

– Траву, и ту запрещают курить. Это ж не наркотик, баловство одно! "Беломор" уже поперек горла стоит!

– Сами небось раздавят все, что осталось…

Народ говорил все громче и громче. Антону все же налили снова, однако он оттолкнул стакан. Было более чем достаточно.