Андрей Степанов: Звездный Бобо

— Сам решай, о амир. Не жить мне без нее! Уж лучше сразу в желтую жабу…

— Хм. Какой ты горячий, однако. В жабу — это мы успеем. А ты мне лучше вот что скажи, Бобо: что тебе Лейла-то ответила?

— Она мне одну вещь достать велела. А потом говорит: полюблю тебя… может быть.

Последние слова шайтан произнес совсем тихо.

— А что за вещь?

Бобоназаров потупился.

— Нельзя про это говорить. И не вещь это вовсе.

— Мне все можно. Говори правду: кого она тебе достать велела?

— Ёшкина-кота… — шепнул шайтан.

Он боялся, что от этих слов стены вдруг задрожат, как тогда в бане. Но ничего, не задрожали — подземелье все-таки. Все было спокойно, только повелитель крякнул и опять полез за платком. Он в третий раз промокнул звездный пот, а потом вдруг тяжело вздохнул и сказал совсем другим тоном:

— Эх… Беда мне с дочкой! Ты представляешь — я ей тут на пятнадцатую весну реактивного ишака подарил. С Западного рынка, новая модель, сумасшедших денег стоит. И что ты думаешь? Не катается! Не хочет — и все, хоть тресни. Ну ничем ей не угодишь!

Шайтан приободрился, а амир продолжал размышлять вслух:

— Вот теперь Ёшкина-кота ей подавай… Это ж надо такое удумать, а? Котов, что ли, мало на рынке? Ёшкина-кота! Да… Ну, делать нечего, малыш, ты давай, того, попробуй. Силенка в тебе теперь есть, спасибо муддарису этому нехорошему. Но трудно, трудно кота достать. Ведь это же на Западный рынок лететь надо, к самому фишеру! И ты вот что учти, Бобо: фишер за деньги кота не отдаст. Говорят, привязался к нему сильно. Да и откуда у меня такие деньги, сам посуди! Этот кот еще в прошлом году миллион стоил! А инфляция? Нет, денег ты у меня даже не проси. А раз денег нет — значит, красть кота придется…

Амир оценивающе посмотрел на шайтана и спросил:

— А ты как сам-то, готов на Западный рынок лететь?

— Готов! А на чем лететь, амир? На метле?

— Зачем на метле? — удивился Шаддад. — На люфтганзе полетишь. Билет я тебе, так и быть, оплачу. Отработаешь потом.

Шайтан рванулся вперед, чтобы поцеловать у повелителя милосердную руку, но Шаддад ее отдернул.

— Э… Брось, пожалуйста. Считай, что ты важное государственное задание выполняешь. Может, правда, кота достанешь — успокоится дочка. А то из-за ее капризов у меня тут не торговля, а революционная ситуация. Человеческий фактор недоволен, гули обнаглели, гномы шепчутся, муддарис этот нехороший воду мутит. Как на бочке с порохом живем. Короче, лети!

Бобо поклонился и направился к лестнице, но на полпути вдруг остановился, взглянул на повелителя исподлобья и сказал:

— Амир, у меня важный вопрос возник. А можно я с собой Ашмедая возьму?

— Еще чего! — Шаддада аж передернуло. — Ашмедая… Если этого дурака на Западный рынок пустить, мы потом сто лет с ёшками воевать будем.

— А что если ему… клыки удалить? — выпалил шайтан.

Амир вытаращил на него глаза, словно не понимая слов, а потом откинулся на подушки и захохотал. От сверкания его золотых зубов по потолку подземелья радостно заскакали солнечные зайчики. Хохотал милосердный так заразительно, что Бобо, глядя на него, чуть не улыбнулся, чего при амире еще ни с одним бесом не случалось.

— Ой, не могу!.. — сказал наконец Шаддад, утирая слезы. — А у тебя светлая голова, шайтан восьмой категории. И как я сам не додумался? Давно пора этому хапуге, обжоре и нечестивцу такую простую операцию сделать. Но под наркозом, конечно, под наркозом, мы же не звери. Эй, Харик, Марик! Сегодня же Ашмедаю клыки вон! Только смотрите у меня, чтоб под наркозом, знаю я вас… А потом обоих их на люфтганзу посадите, и чтоб я больше о них не слышал. Уф, жарко-то как…

Никогда раньше не летал шайтан Бобоназаров на люфтганзе. Пока были силы, летал просто так, сам по себе. Бывало, только хлопнешь себя хвостом по спине — и уже летишь. Как стрела летишь, как молния, как ракета, как граната из гранатомета летишь — только звезды мелькают. Летишь сам по себе, и разлетаются в страхе робкие мотыльки-силаты, и дают дорогу золотые ангелы, и на всю вселенную разносится боевой клич лихого шайтана: «За-да-влю-ю!..» Эх, хорошо было!

А ссылка — она и есть ссылка. Сначала обыскивают тебя всего, даже под хвостом смотрят. Потом ведут куда-то по трубе и сажают в железный ящик с крыльями. Слева окошко небольшое, как в каморке на рынке, справа Ашмедай сидит, за щеку держится. Дальше какой-то толстый ёшка журнал про рыбалку читает. Ашмедай поначалу косился на него злобно, но затем понемногу разговорился, руками замахал, даже про клыки свои забыл. Потом подходит дева без всякой паранджи и ремнями всех пристегивает, чтобы не убежали. Потом смотришь в окно — а там облака, и солнце прямо в глаза светит. Это, значит, летим уже. Внизу сквозь дыры в облаках пестрый ковер видно. Потом кушать приносят — только мало и невкусно совсем. Слава Шаддаду, со своего рынка кое-что прихватили. Только поели — кино начинают показывать. Ну, про кино лучше вообще промолчать: люди бесами прикидываются, рожи корчат, смотреть противно.