Кейт Эллиот - Пылающий камень (ч. 1)

— Я прокляну тебя! Ты навсегда останешься рабом, жалким червем под ногой воина! И однажды я убью тебя! Клянусь костями Таркана!

Захария потянулся к крыльям грифона, вздымавшимся над головой Булкезу. Он тотчас изрезал в кровь пальцы и ладони. Кровь стекала по рукам и капала на землю, а он упорно стаскивал с Булкезу крылья — символ его особого положения в клане.

Наконец крылья были сорваны, и Захария, обращаясь к женщине, крикнул:

— А теперь убей его!

— Его кровь ослабит меня, — спокойно ответила та, и по ее тону он понял, что спорить бесполезно. — И ты тоже его не тронешь, — добавила ведьма. — Если хочешь мне служить, выполняй то, что я прикажу, а не то, что тебе хочется.

Она взяла Захарию за руку и слизнула кровь с его ладоней, потом показала ему, чтобы он собрал осыпавшиеся в крыльев перья в колчан. Сама она достала несколько стрел, прикрепила к ним перья и взвесила каждую на ладони, проверяя баланс. Когда наконец результат ее удовлетворил, женщина подошла к восточному порталу, прицелилась и выпустила несколько стрел во всадников, окруживших святилище. Прежде чем те поняли, что происходит, женщина пристрелила четверых. Куманам пришлось отступить. Лишь удалившись на безопасное расстояние, они стали рассматривать стрелы, поразившие их товарищей. Захария видел, как, обнаружив оперение из стрел грифона, они принялись размахивать руками, а затем один из них поскакал прочь.

— Все воины моего племени скоро придут сюда, — объявил Булкезу. Он уже сообразил, что женщина не понимает его слов, но все равно не мог удержаться. В его голосе не было злости, а слышалась лишь уверенность человека, который выиграл множество сражений и победит еще в одном. — Тогда даже мои крылья тебе не помогут.

— Тебе они тоже не помогут! — воскликнул Захария.

— Я убью другого грифона. А ты, трус, станешь кормом для червей — пусть пируют на здоровье.

— Нет, — прошептал Захария, в глубине души понимая, что это правда. Когда-то он был человеком, мужчиной, был верен своим клятвам, но нарушил их, и тогда Господь отвернулся от него.

Булкезу взглянул на женщину. Он оставался пришпиленным к земле, но мог приподнять голову и плечи.

— Я подниму армию и пойду войной. Я выжгу все деревни на своем пути и успокоюсь, только когда отрежу тебе голову и подниму за волосы, окропив землю кровью.

Захария содрогнулся. Но он уже зашел слишком далеко, чтобы теперь уступить страху. Как ни удивительно, сейчас он снова был свободным человеком. Он решил служить этой женщине по своей воле. Возможно, он и в самом деле всего лишь жалкий червь, но все меняется. Она сама так сказала.

— Подойди, человек, которого когда-то звали Захария-сын-Эльсевы-и-Волюзиануса.

Женщина из племени Аои привязала две сплетенные из тростника корзины к копью Булкезу, после чего приторочила копье к седлу так, чтобы ни одна корзина не перевешивала другую. Потом зачерпнула горсть земли и перебросила через костер, свистнула, и за стенами святилища тут же поднялся ветер, разрывая туман в клочья. Куманы отступили еще дальше — никому не хотелось оказаться заколдованным.

Булкезу лежал на земле. Порыв ветра подхватил последнее перо грифона и унес с собой. Женщина осматривала свою поклажу, не обращая на воина ни малейшего внимания, а он проверял, удастся ли ему дотянуться до своих крыльев и выдернуть оставшиеся там перья, чтобы перерезать путы.

— Я отомщу! Ты еще пожалеешь!

Она даже не взглянула в его сторону, словно не слыша. Женщина повернулась к восточному порталу — там туман сгустился и укрыл землю таким плотным покрывалом, что они с Захарией вполне могли бы бежать. Всадники, каким бы острым зрением и слухом они ни обладали, ни за что бы не заметили их. Но далеко ли они смогут уйти, прежде чем куманы настигнут их?

Женщина посмотрела на Захарию и слегка улыбнулась, словно читала его мысли, как открытую книгу. Она осторожно вытерла руки о юбку, затем хлопнула в ладоши и произнесла какие-то слова. Костер вспыхнул так сильно, что Захария отпрянул. Только сейчас он понял, что женщина народа Аои уйдет из этого святилища не той дорогой, по которой привыкли ходить люди.

Аои смотрела на него не мигая, словно испытывая его храбрость. Булкезу молчал. Захария снял с седла дорожный мешок и вытащил из него длинную кожаную тунику, которую обычно носили куманы, когда на них не было доспехов. Он протянул одежду женщине, предлагая ей прикрыть наготу, потому что теперь на ней не осталось ничего, кроме подтеков подсыхающей крови.