Кейт Эллиот: Пылающий камень (ч. 2)

Но чем лучше их Ивар, сын Харла и Харлинды? Ведь он хочет обладать женщиной, которая никогда его не любила. Трус, он не мог ничего, в отличие от Зигфрида, который не побоялся во всеуслышание сказать правду.

По щекам Ивара покатились слезы.

— Светловолосая! Белоснежная!

Унгрийские воины сидели на земле, скрестив ноги, и точили мечи, но когда мимо прошла Ханна, все взгляды устремились на нее. Где бы она ни появлялась, девушка сразу приковывала к себе всеобщее внимание. А все благодаря светлым волосам и белой коже. В посольстве унгрийцев только принц Боян знал вендийский язык, но за эти несколько дней все солдаты выучили хотя бы несколько слов, которые и выкрикивали вслед Ханне, нисколько не смущаясь своего ужасного акцента.

— Прекрасная, белоснежная девушка! Я готов умереть за тебя! — воскликнул молодой черноволосый человек. Как и все прочие унгрийцы, он носил широкий плащ поверх мешковатой рубахи.

— Мои наилучшие пожелания вашей жене, мой друг, — ответила она на унгрийском.

Все засмеялись и тотчас принялись что-то живо обсуждать. Скорее всего, именно Ханну. Это так утомительно — постоянно оказываться в центре внимания.

Брат Брешиус усмехнулся:

— Надо четче произносить букву «г». Хотя, с другой стороны, попытка вполне удалась. У тебя способности к языкам получше, чем у твоего наставника.

— Они так ужасно флиртуют, брат. Но ни один не предложил мне ничего дурного. Гуляя по лагерю, я чувствую себя в полной безопасности.

— Пока — да. Дав клятву, они блюдут ее, опасаясь, что если перед битвой потратят силы на женщину, то умрут от руки человека, который не преступал такой же клятвы и поэтому оказался сильнее. Во многом они еще язычники.

— Но так или иначе, те, кто придерживался клятвы, все равно умрут.

— Верно, такова воля Божья. Но, по их мнению, причиной такой смерти будет не нарушенная клятва, а что-то совсем другое. Например, кому-то изменила жена, которая находится за тысячи миль отсюда, или, может, муха села на левое ухо вместо того, чтобы сесть на правое, ну и так далее. Они поклоняются Господу, пока мы являемся их союзниками, но это поклонение скорее внешнее. Да ведь и ты, дитя мое, пришла из земель, которые лишь недавно были обращены в истинную веру, и наверняка у вас есть люди, которые не перестали почитать старых богов. Ведь и ты в первый день весны положишь цветы на распутье, чтобы год был удачным, не так ли?

Ханна резко обернулась и подозрительно посмотрела на монаха, а потом лукаво улыбнулась. Она успела полюбить этого человека за его надежность и умение вовремя прийти на помощь, подставить крепкое плечо.

— Видно, что ты много путешествовал, брат, и многое знаешь.

— Все мы невежественны, — усмехнулся Брешиус. — Я делаю что могу, чтобы донести свет тем, кто еще прозябает во мраке. Но я хочу предупредить тебя, «орлица»: после битвы все мужчины обезумеют, и я советую тебе в это время держаться поближе к хозяйке.

Ханна взглянула на цель их путешествия — каменную башню на противоположном берегу реки Витади. Часть укреплений была построена не меньше поколения назад, а потом заброшена. Сейчас по велению принцессы Сапиентии целые полчища набранных из окрестных деревень батраков трудились над завершением строительства.

Люди копали ров, таскали бревна, ругались, укрепляли ров камнями, словом, трудились в поте лица. Ханна и Брешиус вскарабкались вверх по тропинке, высеченной в каменном утесе, добрались до ворот, а потом прошли под низким сводом арки. Ханне даже пришлось пригнуть голову, настолько невысоким был проход.

До нее донесся веселый смех принца Бояна, эхом отдававшийся от каменных стен. Принц разговаривал с вендийским капитаном, но, завидев Ханну, улыбнулся и поманил ее.

— Пришла белоснежная женщина! Скоро на ее пути будет падать снег! — Когда он говорил, его глаза щурились в озорной усмешке, так что даже если речь шла о серьезных делах, все равно казалось, что он подшучивает. — Куда же ты направляешься, моя королева? — поинтересовался он.

Ханна взглянула на брата Брешиуса, который милосердно спас ее из затруднительного положения.

Прибыла леди Удальфреда из Наумансфурта, она привела двадцать всадников и тридцать пять человек пехоты, поэтому принцесса Сапиентия чувствовала себя обязанной развлекать ее.

По правде говоря, Ханна предполагала, что, несмотря на всю свою любовь к сражениям и битвам, принцесса просто не осмеливается сама отправиться смотреть на то, свидетелем чего предстоит стать ей, Ханне.