Элина Гончарова - Рута

Восемь чародеев графа и пять сбежавших из Ложи чародеек, быстро нырнули в центр своего круга, сомкнули руки и небо почернело в то же мгновение, будто ночью. На другой стороне к своим подоспели Филиппа с Кейрой и Юнаей — все вокруг озарил ослепляющий свет.

Дийкстра с магическими берушами на ушах, дернул Цири за рукав требуя присоединиться к чародеям, но она растерянно глядела на происходящее, не собираясь двигаться с места. Ее изумрудные глаза выражали ужас. Арден! В этой панике, его не найдешь! Он скорее всего в самом центре этого кошмара… Сердце заныло, в голове застучало. Она ощутила каждой своей клеточкой, что если его не станет, жизнь для нее кончится тут же. И руки сами взлетели в воздух, ноги понесли, а губы зашептали…

Вдруг стало тихо. Все застыло словно ледяные фигуры. Даже пламя и каменный вихрь, все замерло, будто на картине. И только Цири двигалась в странном танце, меж двух противостоящих сил. Как голубые ленты, от чародеев поднимались светящиеся дорожки и летели к ней, скручиваясь в клубок. Клубок становился все больше и больше, и когда последняя лента, широкая и искрящаяся окутала его, он мелко задрожал и разошелся во все стороны огромной волной, обволакивающей все на своем пути.

И тут же все опять пришло в движение. Только, выносящего мозг звука, больше не было. Стонали раненые, ржали лошади, кричали солдаты. Кричал Дийкстра. Цири не сразу поняла смысл этих воплей.

— Где чародеи?! Это что за дрянь такая?

Вместо роскошных мужчин и великолепных женщин, еще что-то тщетно пытались наколдовать дряхлые и уродливые старцы, и калеки. Самые старые падали замертво и тут же рассыпались в прах, и только эльфки остались прежними.

Засевший в засаде Дикий отряд, вдруг превратился в растерянных, обнаженных мужчин и женщин. Они прыгали, пытались бежать на четвереньках, и выли от боли в израненных руках и коленях.

Мир будто сошел с ума! И среди всего этого безобразия, Цири увидела плетущегося к ней Ардена. Кровь запеклась на носу, он тряс головой словно пытаясь вытрясти из нее что-то лишнее, но живой. Живой!

Как только Эльфийские чародейки перешли на сторону Армии Трех Королей, а Юная отправилась в Монтекальво, обстановка в Аэдирне быстро нормализовалась. Примар не стал дожидаться, пока все окончательно успокоиться и восстановиться, и спешно направился в Вызиму, за своим куском пирога.

Переночевав со своими головорезами в Эландере, он не смог отказать себе в удовольствии закончить начатое и решил ненадолго свернуть к храму Мелитэле. Обнаружив храм пустым и безжизненный, он до того расстроился, что даже всплакнул. Грабить там тоже было нечего, все самое ценное оставшиеся жрицы во главе с Йолей унесли с собой. И чтобы хоть как-то компенсировать свою досаду, приказал все сжечь.

Старая соломенная крыша вспыхнула что факел и никому и в голову не пришло проверить, остался в храме кто живой или нет.

Пламя бушевало над головой, стены трещали, готовые рухнуть, но Геральт ничего не видел и не слышал. Он смотрел не отрываясь в фиолетовые глаза своей Йен. Любящие, горящие, родные! Он не заметил, что черная чайка с белыми перьями в хвосте, превратилась не в великолепную черноволосую красавицу, а в длинноносую горбатую старуху. Только глаза! Их свет и глубина! Это все, что было важно!

— Все закончится так, как начиналось! Я люблю тебя, Йена.

— Мой Геральт.

— Хорошо горело! Да только быстро сгорело! — отметил Вельмериус, глядя на догорающие головешки. — Ну да ладно, мужики, мы еще позабавимся.

Потерев занывшую поясницу и крякнув от боли, он грузно взобрался на подножку кареты.

— Плевать я хотел на этого мальчишку. Утоплю в крови всех, кто откажется подчиняться. Теперь все будет иначе. Я сказал.

— Геральт!

Рута вскочила с постели в холодном поту. Нет это не просто сон, она знала — его больше нет! В глазах темнело от слез, душа рвалась на части… Все кончено!

— Юта, — тихонечко позвал детский голосок.

Она резко обернулась. Инсон сидел на кровати и смотрел на нее огромными наивными фиолетовыми глазами. Здоровый румянец красовался на его похудевших щечках. Она обняла мальчика и поцеловала. Видимо она не заметила, как заснула рядом с ним.

— Не плач, — прижавшись к ее груди, и запрокинув головенку, Инсон пытался заглянуть ей в глаза. — Я очень люблю тебя, Юта. Тебя и Басто.

— Я тоже бесконечно люблю тебя, котенок…тоже.

Басто молча стоял у окна и смотрел, как Фольтест выстраивает своих командиров на дворцовой площади и раздает указания. Рута скорее всего не догадывается, что проспала три дня, и уж, конечно не знает какие невероятные изменения произошли за этот короткий срок. Он решил начать сразу и без предисловий.