Аноним Oxygen - Квинт Лициний 2

И ведь никаких накладок из "соболя", черт побери, никакой завивки ресниц - все полностью естественно.

Да, лучше бы я ее посадил рядом с собой, а Тому напротив. Однозначно - было б легче, никаких внезапных приступов томления...

Но все проходит, и это тоже прошло. Мамы ополовинили вторую емкость и, повеселев еще больше, действительно ушли на сеанс.

Как только за ними закрылась дверь, мы заговорщицки переглянулись.

- Ну, - подытожил общее мнение Сёма, - разомнемся быстрыми для начала?

Расчищая место для плясок дружно придвинули стол к стене. Я поменял кассету, а Паштет решительно выключил свет.

- Fly, robin, fly... - горячая мелодия легко легла на взбодренные алкоголем мозги, и полутьма зашевелила нашими телами.

Ничего, что страдальчески скрипит под ногами рассохшийся паркет. Ничего, что постепенно становится душно, а мы регулярно задеваем друг друга руками. Зато мы переживаем единство, ощущая присутствия себя в каждом, и каждого в себе. Под ритмичный инфразвук всплывают из глубин наследственной памяти сакральные танцы неолита, и на новомодное диско ложатся все те же хтонические движения, что метались тенями по стенам пещер еще до взрыва вулкана Тоба. Одна быстрая мелодия сменяет другую, и буквально за полчаса мы становимся потными и счастливыми.

- Уф! - Зорька врубила свет. - Открываем форточки, проветриваем. И пить, пить...

Трехлитровая кастрюля сладенького компота расходится за минуту.

Свет режет глаза, и по слегка замаслившимся взорам и мальчишек, и девчонок понятно, что пора переходить ко второму отделению.

Переворачиваю кассету на другую сторону и объявляю медленные танцы.

Тома скользит по мне выжидающим взглядом. Я указал глазами на именинницу, и Тома в ответ согласно прикрыла веки.

Гаснет свет. Джо Дассен торжествующе запел о вечной любви, и я шагнул к Ясе, приглашая на танец.

Первый куплет мы протанцевали в одиночестве, потом Паштет выдернул Иру, а Сёма, чуть поколебавшись, остановил свой выбор на Кузе. Две жертвы гендерного неравенства, Тома и Зорька, старательно не глядя друг на друга, подперли стены в противоположных концах комнаты.

- В синем углу ринга, в синих трусах, - хихикнула мне на ухо Яся, - Афанасьева Тамара, Советский Союз!

- Что, вот прямо в синих? - улыбнулся я невольно.

- А вот не скажу, - Яська озорно показала язык, - должна же у вас хоть какая-то интрига сохраняться.

- Хулиганка, - одобрительно прижал я ее к себе. Прижал и тут же отпустил, не переходя грани приятельского потискивания. - А что у нас с красными трусами?

- С красными трусами у нас не интересно, - она мотнула головой, отбрасывая челку набок. - Тут за явным преимуществом, пора полотенце выкидывать.

- Хорошо бы... - вздохнул я, разглядывая вытянувшуюся в струнку Зорьку, - а то и себя измаяла, и всех вокруг.

Мы сделали пол-оборота, и теперь на Зорьку посмотрела Яся.

- Как бы вот ей сказать... - протянула в задумчивости, - слова подобрать... И настроение для слов...

- Ой, Ясь, не надо! Врагом станешь... У вас сейчас тяжелый возраст: уже готовы любить, но еще не готовы прощать.

Яся отстранилась и посмотрела на меня в изумлении. Потом покачала головой:

- Как ты быстро повзрослел... Моментом.

Я в досаде прикусил язык.

В молчании дотанцевали последний куплет и, расцепив руки, в молчании постояли друг напротив друга.

- Не расстраивайся, - успокаивая, погладила меня по плечу Яся, - так даже лучше.

Заиграла следующая мелодия. Я прикрыл веки, соглашаясь, и обернулся, ища Тому. Обернулся и зло скрипнул зубами - ее уже вытащил на середину нечуткий Сёма.

И не только вытащил, но и приобнял. Я ощутил короткий прилив едкой ревности при виде его руки на Томиной талии.

Сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и растерянно оглянулся. Внезапно передо мной возникла Кузя - немного кокетливая, немножко лукавая, немножко наивная. Вид у нее был самый кроткий и невинный, и руки ее поднялись и мягко легли мне на плечи будто бы сами по себе, вне ее воли.

Я осторожно взялся за тонкую талию, и мы, чуть покачиваясь, молча поплыли по волнам музыки.

Объятье, не объятье, а что-то вовремя остановившееся посередине, но мне хватило и этого. Я не смотрел - что тут можно увидеть? Почти не слушал - лишь бы попадать в такт. Запах... Хотел бы я учуять ее запах, но она забила его какими-то взрослыми духами. Поэтому мир мой скукожился до правой ладони и совершенного рельефа под ней. Там вели свой неторопливый сладкий танец, то потягиваясь вбок, то расслабляясь, два стройных валика вдоль позвоночника и уютная ложбинка между ними. Было в этом что-то от кошки, ластящейся под почёс, и ладонь моя дернулась было ниже - туда, куда сбегают эти валики, а по бокам от них живут две милые ямочки.