Николай Басов - Собаки из дикого камня

Второй слуга появился в окне небольшой башенки и выстрелил в толпу из лука. Его тут же погребли под градом камней.

Толпа, распалясь этой первой кровью, ломанулась к двери. Кто-то вынырнул с небольшим, но ухватистым топором, принесенным, должно быть, из ближайшей мясной лавки, довольно ловко и сильно прихватил топорище и нанес первый удар.

Лотар был одет. Теперь нужно найти перевязь с Гвинедом и кинжалом. Он оглянулся на колышек над кроватью, куда обычно вешал оружие, но клинков там не было. Он перевернул матрац, потому что у Рубоса, который его вчера, наверное, раздевал, была привычка класть оружие под себя. Так и есть, меч и кинжал, нечищенные и почти безобразные от налипшей на них грязи, лежали в изголовье кровати. Лотар схватил оружие и лихорадочно стал шнуровать ремни.

Дверь в доме воеводы треснула. Толпа качнулась и выдавила ее. Десятка три мужчин и женщин тут же исчезли в тереме, но большая часть осталась ждать.

Внутри терема кто-то истошно завопил. Потом Лотар увидел, как с заднего двора терема в воздух поднялись клубы дыма. Похоже, терем подожгли.

Дверь в комнату распахнулась, и вошел Рубос. Он был потный и злой. На правом кулаке виднелись свежие ссадины и чья-то кровь.

— Ты чего? — спросил его Лотар.

— Дрался, да разве теперь их кулаками остановишь? — Мирамец обреченно махнул рукой.

— Князь-то где?

— Мне и самому хотелось бы знать.

Неожиданно по толпе прокатился полувздох-полувой. На крыльцо вывалилась дюжина мужиков, которые толкали в спину воеводу. Он был в одной рубашке и легких домашних портах. Рубашка уже была порвана, а на полном, не очень мужественном лице Сошура расплывался синяк.

— Вот он, ату его! — завопил тот же голос, что все время поддерживал Каписа.

Лотар оглянулся — лекарь уже исчез. Он сделал свое дело и пропал, чтобы в случае разбирательства сказать, что не участвовал в нападении на дом воеводы.

Неожиданно главные ворота княжеского терема распахнулись. На высокое крыльцо вышел князь. Он был одет почти так же небрежно, как Сошур. Рядом уже стояли Гергос и Светока. За ними на крыльцо вышли и тут же стали полукольцом семь стражников. Они были бледны, устали и плохо понимали, что происходит, но от их присутствия становилось как-то спокойнее.

Кто-то толкнул Сошура в спину так, что воевода чуть не слетел с крыльца, но толпа не дала ему упасть. И он оказался в гуще людей.

— Ну что, воевода, поймали тебя?!

— Люди, — тонко и пронзительно заголосил Сошур, — я не виноват в том, что собаки появились у Мирама! Я только пытался отвадить их…

— Говорят, ты приворотное зелье покупал, каналья!

— Вчера вечером я купил отравы, чтобы убить собак. Так пастухи поступают с теми псами, которые дерут их овец. Люди, я не предавал вас!

— А что твои слуги зарывали у стен прошедшей ночью?

— А то и зарывали, что эти псы должны были сожрать — камни и валуны, облитые отравой…

Так это же он от меня слышал, что они жрут камни, подумал Лотар. И решил действовать…

Князь наконец понял, что происходит, сделал решительный жест рукой. Даже на таком расстоянии Лотар не сомневался, что он приказал очистить площадь и освободить Сошура. Что же, пока все было правильно. Может, воевода еще и выкрутится, не та это толпа, чтобы убивать на месте.

Но безумие висело над ней плотным, почти непробиваемым покрывалом. Это отчетливо понял Гергос, и вместо того чтобы сразу пустить своих стражников на толпу, он побежал за угол княжеского терема, должно быть, за подкреплением. Жаль, подумал Лотар, если на них сейчас решительно прикрикнуть, может, ничего страшного и не случится.

— Ишь как оправдывается, колдун! — орал тем временем кто-то. — Да как же этих псов можно отравить, они же каменные, они же совсем как булыжники. Под ними ракушечник проваливается!

— Воевода, от тебя вся погибель! — вопила какая-то старуха, которая уже и ходить-то не могла. Ее кто-то держал высоко над толпой, должно быть, чтобы она вопила своим визгливым, старушечьим голосом.

Вдруг толпа раздалась. На очистившемся пятачке ярдов в пять, не больше стоял Прачис. Княжич был одет как обычно, в руке держал тонкий, как прутик, хлыст для собак, которым похлопывал себя по сапогу.

Внешне он казался спокойным и небрежным, но его голос был злым и раздраженным. А такого голоса толпа не боялась.

— Вы говорите, что он купил зелье у какого-то колдуна?

— Нам сказали! И воевода сам признался.

Юноша бросился к ближайшему из тех, кто промямлил ему в ответ, хотя гораздо громче кричали, конечно, из задних рядов.