Иранка Реми - Земля Меча и Магии. Волшебница (СИ)

— Бедненький… — я провела рукой по экрану, по нарисованной морщинистой, зеленой щеке.

Макс тут же сделал вид, что пытается поймать губами мои пальцы. Минут десять мы так игрались, пока голос откуда‑то сбоку не позвал его.

— Извини, Малыш, мне надо бежать…

— До встречи, любимый…

— До скорой встречи, любимая…

— Ленусь… ха — ха — ха… Ленусик… ты тут?

Да бегу я, бегу… Ай! Об угол шкафа ударилась лбом…

— Привет!

— Лен, хоч… Что случилось?

— Да ничего страшного… одна юная особа так бежала на зов своего прынца, что стукнулась об шкаф…

— Бедненькая… ну, ничего, сейчас хохму расскажу, сразу боль пройдет. Короче, сегодня ночью нашему Сержу принесли его ребенка от светлой эльфийки. Так когда наш Повелитель взял дитенка на руки, от его обделал с ног до головы… представляешь?

Я погрустнела… Наверное, это очень весело и радостно, когда мужчина держит на руках младенца, а тот уделывает его…

Только не дано нам это с Максимом. Не подарю я ему ребенка, не моего ребенка будет он держать в руках… Какой‑то набор цифр будет его женой. И будет он радоваться кучке пикселей, которые и назовет своим ребенком.

Тем не менее, мы с Максом общались каждый день. Иногда я просто наблюдала за его тренировками, иногда мы разговаривали. Я делилась с ними своими мыслями, некоторыми девичьими секретами. Чем больше мы общались, тем больше я чувствовала, что воспринимаю его не как чужого человека, а как того, кто мне близок. Наверное, такие отношения бывают у младшей сестры со старшим братом.

Через несколько дней после того, как Макс похвастался тем, что Серж стал папой, я заметила у него на лице (ну не поворачивался у меня язык, назвать его лицо мордой) признаки усталости.

— Макс, что случилось?

— Лен, ничего страшного, просто… стоит ли тебе это знать? Расстроишься опять…

— Ничего, говори.

— Да Сержу опять ночью принесли ребенка. Второго. От второй эльфийки — жены. А тот, точнее, та, дочка, опять папку уделала по первое число. Ржали всей армией…

Я улыбнулась. Если эта сцена доставляет радость моему любимому, то, пожалуй, не стоит расстраивать его своей кислой рожей.

Олька чуть не снесла меня в коридоре.

— Ленка, у нас серьезные проблемы! Вернее, не у нас, а у нашего мальчика.

— Оль, что случилось?

— Короче, мне Макс, так, в двух словах, намекнул, что за ними следит какой‑то сильный клан, который только и ждет, чтобы открылись границы их сектора, чтобы напасть на них.

— А они что? — я почувствовала, что мое сердце забилось сильнее и чаще — моему любимому грозит опасность!

— Да что, пока делают вид, что ни о чем не знают. Готовятся.

Сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди.

— Оль, а мы можем чем‑то помочь?

— Чем, Ленка? Глаза разуй да извилинами пошевели. Чем мы можем им помочь? Это для тебя он — сиюминутная влюбленность, а для меня…

— Он — не сиюминутная влюбленность! — заорала я на нее. — Я люблю его!

— Шшш, — успокаивающе поняла руку Олька. — извини, вырвалось. Верю, верю я, что ты его любишь. Просто пойми, у меня, кроме него, вообще, никого не осталось. У тебя хоть родители есть, а у меня… он мне заменил и папу и маму.

У Ольги заблестели глаза, и уже я успокаивала плачущую на плече подругу.

— Слушай, давай я сегодня приду к тебе ночевать? — предложила я ей.

— Давай…

Вечером, наплетя родителям с три короба, что у нас завтра контрольная и мы будем готовиться, я отправилась к Ольке.

Вначале мы немного подурачились, жутко развеселившись и устроив хороший бедлам в квартире. Устав, упали вдвоем на диван и, тяжело дыша, смотрели друг на друга, периодически подхихикивая и прыская.

Наконец Олька, немного посерьезнев, спросила у меня.

— А ты уже пробовала спиртное?

— Ну, в шампанском пару раз язык обмакивала. Родители у меня очень строго на этот счет.

— Хочешь вина попробовать? Мы так, немного, грамм по двадцать — тридцать, чтобы плохо не было.

Остатки веселья еще не вышли из меня, поэтому я набралась храбрости и бодро заявила:

— А чего мелочится, давай уже по «соточке»!

Ольга, все еще будучи серьезной, ответила:

— Лен, мне то не жалко, но я когда тайком попробовала, то от ста грамм, мне было плохо. Макс тогда очень рассердился на меня. сказал, что если уж так невтерпеж, то лучше по чуть — чуть пробовать, а не залпом.

— Ну, давай, по «полтишке».

Впервые «по взрослому», губы — в-губы, с языком, я целовалась года полтора назад. Помню, тогда также сильно и часто колотилось сердце, волновалась, а оказалось, что ничего такого уж, необыкновенного, в поцелуях и нет. Мокрый язык, чужая слюна и дикий запах ментоловой жвачки.