Андрэ Нортон - Берегись ястреба. На острие меча

Карстен… Карстен — это сон. После того как колдуньи Эсткарпа направили всё своё колдовство на Поворот, подняли и перевернули горы, перемешав вместе с ними армию Пагара, правившего южной частью герцогства Карстен, никто не мог сказать, что происходит в горах на пути в Карстен.

Тирта собирала любые обрывки сведений, расспрашивала всех путников (что приходилось делать очень осторожно, дабы никто не задумался, почему эта загорелая женщина с резкими чертами лица интересуется чем–то, кроме хлеба насущного), и теперь ей было ясно, что герцогство раскололось на множество небольших владений, в большинстве своём воюющих друге другом. После гибели Пагара ни один лорд не имел достаточно сил, чтобы объединить страну.

Нынешнее состояние Карстена в одних отношениях было выгодно ей, в других — мешало. Но чего больше, она ещё не знала. Первым делом после находки сокровища — что она приняла как знамение — Тирта узнала, что теперь никто не ходит на юг без проводника. Во время Поворота исчезли все ориентиры, и в одиночку ходить там никто не рисковал.

Поэтому она и оказалась здесь, на ярмарке наёмников.

Тирта застегнула пояс с мечом и набросила на плечи плащ с капюшоном и подкладкой из заячьей шкуры — роскошь для её тощего кошелька. Но такая одежда — необходимая защита от непогоды, вроде сегодняшнего ветра, и вполне заменяет постель на ночь. Ещё у неё был вещевой мешок и лук со стрелами. Она упрямо и терпеливо целый год училась владеть луком. А вот игольного ружья у неё не было. Такое оружие подобает богатым, главам владений и их охранникам. Или воинам самого лорда маршала, который поддерживает в Эсткарпе видимость закона и порядка.

Внизу, в конюшне, её поджидала горная лошадка, с грубой шерстью, но неприхотливая, привыкшая к скудной траве; животное довольно злого нрава, всегда готовое укусить. Но такой характер — хорошая защита от воров. Лошадь была такая же тощая и некрасивая, как и её хозяйка, и даже короткая рыжая шерсть до смешного походила на коротко остриженные волосы Тирты.

Загрубевшими от трудов пальцами девушка погасила фитиль и бесшумно вышла в коридор. Поморщившись от вони многочисленных постояльцев, застоявшейся в тесноте клетушек, она спустилась по изношенным ступеням в общий зал.

Хотя было ещё совсем рано, хозяйка, женщина с провисшим толстым животом под передником из мешковины, с закатанными рукавами на лапищах толщиной с бедро Тирты, стояла у очага. В одной руке она держала поварёшку с длинной ручкой, другая рука была сжата в кулак. Хозяйка только что ударила девушку, присматривавшую за котлом. Все другие запахи перекрывал запах горелого, и Тирта догадалась, в чём провинилась молодая повариха.

Хоть и подгоревшая, это всё же была настоящая пища. Тирта давно научилась не привередничать: если еда горячая и сытная, то чего ещё желать. И у неё нет денег, чтобы заказывать отдельные блюда. Она взяла со стола деревянную миску, взяла ложку из рога, вроде бы хоть как–то вытертую после последнего использования, и подошла к месту брани.

Повариха тем временем, всхлипывая, отползла на четвереньках подальше от хозяйки, которая начала мешать варево с такой энергией, что из котла во все стороны полетели брызги. Но в конце концов внимание её переключилось и на Тирту.

— Овсянка… можешь получить кусок мяса… — маленькие глазки уже оценили эту посетительницу и потеряли к ней какой–либо интерес: более разнообразной пищи она не заслуживает.

— Овсянка, — согласилась Тирта, протягивая миску. Хозяйка гостиницы отмерила ровно шесть ложек — с лёгкостью, выработанной долгой практикой и стремлением получить побольше прибыли.

У овсянки был не только подгорелый, но и затхлый вкус. Самое последнее зерно из зимних запасов. И ни кусочка мяса, ни даже луковицы, чтобы отбить этот приторный привкус. Тем не менее это пища, это энергия, которая понадобится сегодня, и обойдётся это не очень дорого. Ведь ей предстоят ещё кое–какие покупки.

В горах полно дичи, и Тирта умеет ловить птиц в ловушки; не потребуется даже тратить стрелу, если только не повезёт подстрелить вилорога. К тому же она знает растения, а сейчас начало весны, многие побеги можно отваривать — и не только как еду, но и как подкрепляющее.

Однако остаются соль и некоторые другие продукты, у неё уже готов список. Вот на них, хочешь не хочешь, а придётся потратить деньги.

Тирта ложка за ложкой опустошала посудину, а хозяйка время от времени поглядывала на неё, в любой момент готовая огрызнуться на любую жалобу. С самого начала Тирта почувствовала, что эта могучая женщина её побаивается. Тирта здесь чужая. Женщина в мужской одежде, у которой нет своего дома. Конечно, она бросается в глаза, но гостиница полна и других путников, и многие из них не менее необычные, чем она. Так что если завсегдатаи и посудачат о ней день–два, потом появится кто–то ещё, и все начнут снова удивляться и гадать. По эту сторону границы ей нечего бояться. С другой стороны — само лицо может выдать её, если правду говорят старые истории, а Тирта была уверена, что подобные ужасы не могли возникнуть всего лишь в воображении кузнецов песен. Её родное племя — Древние — было объявлено вне закона, изгнано, её соплеменников жестоко преследовали и убивали — иногда в муках — во времена правления герцога Ивьяна, и эти дни до сих пор не забыты.