Ольга Грибова: Скорбный день. Часть 1 (СИ)

Они держали путь к дереву. Его голые кривые ветви тянулись в стороны, точно руки молящихся. Несмотря на полное безветрие, дерево мелко дрожало. В воздухе витал сладковатый запах разложения, как если бы всадники приближались к гниющему трупу.

Под деревом кто-то сидел, обхватив ноги руками и прижав их к груди. Голова незнакомца склонилась на колени. Спина была сгорблена, плечи подрагивали в такт дереву.

− Кажется, он плачет, − сказала Вика. − Существует ли более жалкое зрелище, чем плачущий мужчина?

− Пусть отдаст ключ и ревет себе дальше, − Алекс был безучастен.

− У тебя нет сердца, − Ева поджала губы. – Неужели тебе ни капельки не жаль беднягу?

− С какой стати его жалеть? Раз уж набрался смелости предать, пусть имеет храбрость отбыть наказание.

− Согласен с Алексом, − кивнул Макс. – Этот тип не заслуживает сочувствия.

− Неужто? – Алекс разыграл изумление. – Я-то думал, его грех как раз по твоей части.

− Хватит намеков, − Макс развернулся в седле, посмотреть на обидчика. – Если тебе есть, что сказать, говори.

− Ты чересчур нервный, братишка, − усмехнулся наглец. – Расслабься, а то повсюду заговоры мерещатся.

Натянулась невидимая нить, связывающая этих двоих. Нить из взаимных упреков и ненависти. Что произошло между ними? Или так было всегда? Макс упорно не делился с Евой воспоминаниями о детстве.

Мужчина под деревом не отреагировал на приближение всадников. Он был погружен в себя и свое горе. Пепел, падающий с неба, образовал сугробы у его ног, на спине и плечах, но ему не было до этого дела. Едва ли он вообще осознавал окружающее.

Всадники спешились подальше от дерева, чтобы не спугнуть Иуду. Отдав лошадей на попечение Макса, Ева пошла к осине. Присев на корточки неподалеку от мужчины, она позвала его по имени.

Иуда приподнял голову. У него было приятное лицо и печальные глаза.

− Кто ты, милая девушка? – голос напоминал мягкое прикосновение кошачьей лапы. Никаких когтей.

− Меня зовут Ева.

− Ева, − каждая буква ее имени в его устах звучало весомо, словно таила сакральный смысл. – Не та ли ты дева, что первой вкусила яблоко греха?

Иуда принял ее за душу, отбывающую наказание наравне с ним. Ева покачала головой. На вид Иуда был совсем мальчишкой. Лет восемнадцать, не больше. Потерянный и одинокий ребенок. Ей захотелось обнять его, успокоить, пообещать, что все будет хорошо.

− Я пришла за ключом, − совладав с жалостью, произнесла Ева.

− Он на осине.

Иуда указал на дерево, под которым сидел. На его верхушке что-то поблескивало. Кто-то водрузил ключ на кончик осины подобно потому как надевают звезду на елку.

− Придется за ним лезть, − Алекс покосился на Еву.

− Ни за что, − отреагировала она. – Я и деревья вещи несовместимые.

− Без вариантов, − настаивал он. – Ты единственная, кто в состоянии коснуться ключа.

− Может и так. Но его совсем не обязательно трогать руками. Он же на чем-то там держится. Возьмешься за цепочку, на которой он висит.

− Ух, и ушлая же ты девица, − ухмыльнулся Алекс, но препираться не стал. Скинув ботинки на шнуровке, он вскарабкался на ствол.

Ева переключила внимание на Иуду. Пока Алекс добывал ключ, она пыталась ободрить паренька. Но другие всадники, в частности Макс и Вика, не разделяли ее благотворительных порывов.

− Оставь в покое это убожество, − не выдержала Вика. – Он ничтожен и ты делаешься такой же рядом с ним.

− Он достаточно настрадался. Разве мы не можем облегчить его участь?

− Ты как ребенок. Купилась на сладкую мордашку и глаза спаниеля. Наверняка и другие обманывались тем же, а он взял и продал всех за гроши.

− Я раскаиваюсь, − проскулил Иуда, окончательно закрепив сходство с щенком.

− Кто бы сомневался, − фыркнула Вика. – Небось, на все готов лишь бы освободиться. Даже на новое предательство.

Иуда вздрогнул и уткнулся лицом в колени.

− Вот ты и попался на горяченьком, − подловила его Вика. – Прекращай жалеть этого жука, Ева. Он один виноват в своих бедах. Пусть лучше скажет, у кого последний ключ.

Александр с ключом в руках спрыгнул на землю. Он поторопился избавиться от него, кинув Еве.

− Мы что же бросим его здесь? – поразилась Ева душевной черствости Виктории.

− Предлагаешь взять его с собой? – обуваясь, поинтересовался Алекс.

− Нет. Но мы можем сделать что-нибудь для него.

− Например? Ты уже лишила меня куртки. Теперь снимешь с меня штаны?

Фраза прозвучала двусмысленно, и это ощутили все. Ева отвернулась, маскируя смущение за негодованием.