Дмитрий Скирюк - Руны судьбы

Блины оказались на редкость вкусны, даже без всякого мёда. А может, просто Фриц успел забыть за время своих странствий вкус настоящих блинов. Во всяком случае, большая кипа их исчезла в считанные минуты. Фриц едва успел ухватить себе пяток-другой. Карел ел их сразу по два, по три, шлёпал на тарелку, обжигался и прокладывал блины ломтями колбасы. Потом стал забавляться: сворачивал их в разные фигурки, — звёздочкой, конвертиком, протыкал в них дырочки, превращая блинные круги в румяные упитанные рожицы, чем-то похожие на его собственную. Наконец он отвалился от стола и теперь смотрел в огонь, прихлёбывал горячий кофе и сыто щурился, болтая в воздухе ногами. Время еды кончилось. Настало время расспросов. Первой начала Ялка.

— Ты откуда? — спросила она Фрица.

— Я? Из Гаммельна. А ты?

— Я из деревни, — вздохнула та. — Мне мама говорила, что мы когда-то тоже жили в городе, ещё когда отец был жив, но потом почему-то решили оттуда уехать. Завели маслобойню…

— А где она сейчас, твоя мама?

— Она умерла, — глухо сказала Ялка и отвернулась. Помолчала. — А я потом ушла из дома. А твои родители где?

— Папа тоже умер. А маму и сестрёнку стражники забрали.

— Стражники? Почему?

— Из-за меня. Это сапожник на меня донёс. Мне мама колдовать не разрешала, боялась, а я не удержался… Я для этого Лиса и искал, чтоб он помог мне научиться… Я пока только свечки зажигать умею. Зато издали. Показать?

— Не надо, — торопливо осадила его девушка. — Ты ещё слишком слабый. Ты и так неделю провалялся. Снова хочешь?

— Неде-елю? — растерялся Фриц и недоверчиво заморгал. — Так долго?

— Ага. Чего вытаращился? Не веришь, вон, спроси у него, — она кивнула на Карела. — Вот я и говорю, что Лис велел тебе пока лежать.

— А где он сам?

— Лис? Я не знаю. Он сказал, что через два дня вернётся. Хочешь помыться? — внезапно предложила она. — Я баню истопила. Это здесь, за дверью. — Она указала, где именно, и тотчас же заверила, истолковав молчание мальчика по-своему: — Да ты не бойся, я за тобой подглядывать не буду. Я же не маленькая!

Фриц покраснел.

— Не, — сказал он, — я лучше потом.

Повисло неловкое молчание.

— А у меня нож есть, — невпопад сказал Фриц и показал Вервольфа. — Во. Настоящий, рыцарский. Мизерикорд.

— Я знаю, я видела, — кивнула та, но посмотреть не отказалась. — Мы его нарочно у тебя забрали, чтоб ты не порезался, пока в горячке валялся.

— Это не обычный нож, — запротестовал Фриц. — Знаешь, откуда он у меня?

— Я знаю, — вновь кивнула Ялка. — На нём заклятие двух кровей. У меня, когда я сюда пришла, тоже был с собою нож. Конечно, не такой, как у тебя, но тоже не совсем простой. Лис говорит, что у каждого чародея должен быть такой особый нож. Для разных дел и для заклятий. У кого-то он стальной, у кого-то — серебряный. Кто-то даже, бывает, из камня делает.

Мальчишка слушал, развесив уши.

— А Лис? — спросил он. — У него нож из чего?

— У него нет ножа. Ему он, наверное, уже не нужен. У него только меч. Вон, — видишь? — висит.

Фриц с невольным уважением покосился на висящий над каминной полкой меч, опустил глаза и со вздохом упрятал Вервольфа обратно в рукав.

— Послушай, э-ээ… Ялка, — неловко сказал он. — Что он за человек?

— Кто? Травник? — Левушка как будто разом погрустнела. — Ну, как сказать… Он… — тут она на задумалась на несколько мгновений, и наконец нашлась.

— Он разный. Иногда он шутит, но в то же время грустный. Иногда он такой, как будто к чему-то прислушивается. Tы только не бойся, он не злой. Совсем не злой. Может рассердится, но быстро отходит. А ещё он часто знает наперёд, что будет, только не всегда угадывает. Не смотри, что он одевается плохо и выглядит как все. Он могучий волшебник!

— Да, это-то я уже понял, — вздохнул тот. — А он… может мне помочь найти моих родных?

— Не знаю, — призналась она. — Я не знаю.

— Он сказал, что возьмёт меня в ученики.

— Ну, если он сказал… — многозначительно произнесла та. — Но это ведь не одно и то же — взять тебя в ученики и искать твою семью. И всё-таки, иди-ка ты сперва помойся. Негоже, если ты встретишься с ним грязным.

Фриц помолчал.

— Мне надо выйти.

— Что, опять? — встревожилась та.

— Нет, я просто… — смутился Фриц. — Ну, выйти.

— А, ну. Иди… Только дверь не закрывай — пускай проветривается.

Мальчишка встал, кивнул, накинул одеяло и вышел.

Снаружи Фриц остановился. Его слегка шатало. В животе неприятной тяжестью улеглись съеденные блины. После целой недели, проведённой в лежачем положении, голова его кружилась. Он обманул: он никуда не хотел идти, а просто — стоял, пил воздух и щурился вокруг. Он не видел, как девушка неслышно встала, подошла к распахнутой двери и там остановилась, спиною прислонясь к подпорке потолка и молча глядя Фрицу в спину.