Алексей Куликов - Дорога к дому (СИ)

— …минувшие годы. Знаешь, мне, наверное, даже стоит поблагодарить тебя, ведь в нынешнем положении у меня так много преимуществ. Вот, к примеру…

Призрак внезапно смолк.

— Почему ОНА открыта? — чувствуя напряжение в голосе бывшего учителя, Аорон поднял голову и проследил за его взглядом.

— А, заметил, наконец! — Как бы ему хотелось расслышать в собственном в голосе побольше сарказма.

— Её нельзя просто так открывать! — зло прошипел призрак. — Дурак! За ней…

— Нас обокрали, — просто и на редкость равнодушно проговорил патриарх. — Вот почему я призвал тебя.

— Что?! — будь он, как прежде, в своём теле, Кадим Валериус наверняка задохнулся бы от ярости. — Как?!

Верховный Патриарх, откинувшись на мягкую спинку кресла и прикрыв налитые свинцом веки, принялся неспешно и очень спокойно перечислять события ночи. Он начал со своего внезапного пробуждения; рассказал о странном чувстве, вынудившем его отправиться в кабинет; ничуть не стесняясь неудачи, поведал о поединке с вором; скрупулезно перечислил предметы, исчезнувшие из хранилища. А затем он открыл глаза, ожидая ответа своего былого учителя, и…

…и затрясся, увидев неподдельный ужас, на миг исказивший лицо призрака. Кадим Валериус ничего не боялся, ничего, никого и никогда. Это было так же верно, как и солнечный рассвет — утром! Что же должно было случиться, если ему, да ещё и в нынешнем состоянии, довелось испытать неведомое доселе чувство? От мыслей, бешеным хороводом кружащихся в голове, нынешнему патриарху хотелось взвыть!

— Глупец, безумец! — голос призрака, возможно, впервые, с тех пор как он вышел из младенческих лет, сорвался на пронзительный визг. — Ты не представляешь, что ты натворил! Ты хоть догадываешься — ЧТО по дурости потерял, ЧТО теперь разгуливает по миру? Недоумок!.. Да ведь это…

Личный секретарь Верховного Патриарха и по совместительству глава его многочисленной и разветвлённой сети шпионов, Горгид са`а Тэрин, уныло брёл по длинному коридору, спиралью огибавшему центральную башню цитадели, и гулкий звук его шагов отзывался отвратительной болью в затылке. По пути ему изредка попадались на глаза усталые, чуть не поминутно зевающие в кулак стражи, лениво привалившиеся к стенам. В любой другой день Горгид не преминул бы гневной отповедью вдохнуть чувство ответственности в этих бездельников, а то и отправил бы парочку-другую — самых невезучих — на встречу со старшим гроссмейстером гарнизона. Да, в любой другой день! Но только не сегодня, нет, не сегодня. Орать, ругаться, требовать, когда эта мерзкая головная боль с каждым шагом всё глубже и глубже запускает свои щупальца в мозг, — себе дороже.

Зацепившись за край чуть выступающей напольной плиты, он утратил равновесие и неловко взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах. Левая рука от резкого движения врезалась в стену, занавешенную поблёкшей шпалерой, ладонь, сжимавшая атласный мешочек, доверху наполненный информационными кристаллами-накопителями, разжалась. Выпрямившись и поборов приступ дурноты от резко обострившейся мигрени, Горгид, не скрывая раздражения, выругался в полный голос — чего он, конечно, никогда не позволил бы себе при других обстоятельствах. Заодно он пожелал работникам, небрежно подогнавшим новую плиту, а также и их близким, дальним и предполагаемым родственникам — всевозможных бед и несчастий вплоть до пятнадцатого колена.

Нет, день не задался с самого начала! Да собственно, и ночь была на редкость, просто до неприличия мерзкая. Засыпать и просыпаться от полуосознанных, невнятных — и оттого ещё более пугающих — кошмаров; обливаться холодным потом, дрожать от холода и изнывать от жары; метаться по взмокшим простыням, вскакивать от собственного крика — определённо, не самая лучшая ночь в его жизни! Но самое пугающее — предчувствия! Предчувствия надвигающегося…

Осторожно, стараясь не усилить и без того жуткую боль, Горгид, тихонько согнулся и подобрал с пола злополучный мешок, мысленно благодаря Поле за то, что проклятые хроникёры не рассыпались и ему не надо ползать на четвереньках, собирая их обратно. Выпрямившись, он продолжил свой путь, на этот раз старательно глядя под ноги.

У дверей, ведущих в покои Верховного Патриарха, он ненадолго задержался. Пара стражей, охранявших двери снаружи, проигнорировали его и не открыли створы, как было положено. Они просто тупо пялились в пространство невидящими глазами и, казалось, намеренно не замечают секретаря. Подобного Горгид уже попросту не смог стерпеть, и его бешеный крик прокатился по гулким коридором. Отпихнув моргающего, будто спросонья, неповоротливого стража, сподобившегося, наконец, отворить створы, он ворвался внутрь задрапированного алыми тканями покоя и направился к рабочему кабинету патриарха. Несколько раз свернув, Горгид оказался у украшенных тончайшей резьбой и позолотой дверей. Легонько постучав и не дожидаясь ответа, он потянул на себя ручку, исполненную в форме дельфина, и вступил в чуть освещённую бледным пасмурным рассветом комнату.