Нимфар - Защитник?

Услышав закипающий чайник, я решительно выключил компьютер и неуверенно ступая, но с твердыми намерениями пошел на кухню. Сестра уже была там, аккуратно колдуя с чайником и заваркой, заливая ровно выверенные порции чая и точное количество воды, после чего, кинув маленькую ложечку сахара и дольку лимона с удовольствием начала маленькими глоточками пить чай. Она на нем слегка помешана, что странно, в нашем роду вроде англичан не замечено, потому такие особые пристрастия к чаю необычны. Я же, как истинный лапоть, абсолютно не разбиравшийся в высоком искусстве чаепития, залил произвольно количество отлично заваренного сестрой чая и долил туда воды, кинув пару ложек сахара. После чего под недовольным взглядом сестры вытянул упаковку печенья, и под веселый хруст и вкусный даже в моих руках чай, начал интересоваться жизнью сестры. Вчерашняя… мда, вчерашняя радость сестры уже поутихла, а потому она неохотно шла на контакт, особенно такой, как личная жизнь. Быстро осознав свою ошибку, я плавно перешел на общие темы, на которые она уже отвечала с большей охотой. Поспрашивал я ее и про родителей.

— Ань, как там мама с папой? — слегка смутившись, спросил я, ведь в их плохом настроении и самочувствии был виноват я. Особенно интересовала мама, так как она, похоже еще ближе чем я, приняла к сердцу мою инвалидность. Я даже припомнил синяки от недосыпа и нервов у нее под глазами, которые, она, искусно используя косметичку, закрашивала.

— Получше. — буркнула она, но я продолжал ожидающе на нее смотреть, отчего она помявшись объяснила точнее, — Отец перестал постоянно хмурится, и как бы сказать, стал с большим энтузиазмом искать в Интернете и у знакомых информацию о хороших протезах. Мама повеселела, ей было очень тяжело смотреть на твою безучастную рожу, постоянно лежащую на кровати. Вчера как помнишь, она даже часто улыбалась.

Сама при этом улыбнувшись, довольно сообщила она мне. Но потом, нахмурившись, добавила.

— Я рада, что ты пришел в себя, действительно рада. Но не делай так больше. Не смотри часами, своими пустыми глазами в потолок. На это было больно смотреть. — резко закончила, быстро допив уже остывший чай, после чего помыв посуду быстро ушла к себе.

А я так и остался за столом, растерянным взглядом уставившись на дно своей чашки. Действительно, я так сосредоточился на своем горе, что не замечал, каково было моим родным, а им как оказывается, было в чем-то даже хуже чем мне. Мда, это была не только моя беда, а горе для всех родных мне людей. Еще минут десять потратив на обзывание самого себя и своего недалекого ума, я так же помыл чашку и отправился к себе в комнату. Заглянув по пути в комнату сестры, увидел, как Аня с наушниками на ушах уже делал уроки за своим столом. Вернувшись к себе в комнату, я снова открыл блокнот и дописал большими буквами информацию и свои мысли о семье и своем поведении. Я недолжен это забыть.

Еще через час вернулась мать, а чуть позже приехал с работы отец. Я с трудом вспоминаю, как они выглядели, перед тем как я попал в Пустошь, но сейчас они были определенно счастливы, особенно когда я встретил их при входе в квартиру. Даже слишком счастливы, так как могут быть счастливы люди после долгого горя. В груди что-то кольнуло, а чувство вины серьезно начало разъедать мне мозги.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоено, но с легкой улыбкой спросила мать.

— Отлично, хотя спина побаливает, отлежал ее уже всю, — махнув рукой, отшутился я.

— Хорошо, то есть плохо. — сразу поправилась она, — Больше двигайся, разминай спину. Поешь, а то исхудал, как жердь выглядишь. Хочешь есть?!

Начала быстро говорить мать, закончив больше утверждением чем вопросом, уже похоже обдумывая в голове, чего бы такого покалорийнее приготовить.

— Молодец, — более спокойно, но тоже с довольным лицом коротко сказал отец. И похоже, в это слово он вложил намного большее значение чем мне кажется.

Показав родителям, как я себя отлично чувствую, и вообще весь и себя как огурчик, я с чувством выполненного долго пошел к себе в комнату. Я уже снова привык к протезу, потому шаги стали увереннее, и рука теперь не тянулась к чему-бы облокотится. Через час меня позвали ужинать, где я уже со всей семьей перешел к обсуждению всего на свете.

— Что сегодня делал? — с интересом спросила мать.

— Да так, — решил я пошутить, — попал в…. и ср. ася с гр…

Удивленно округлив глаза, я опять постарался описать свои путешествия в другом мире, но кроме нечленораздельных звуков я не смог вымолвить ни слова. Мать обеспокоено нахмурилась, испугавшись, что со мной что-то не так. Я же, упорно стараясь хоть что-то сказать о том мире, теперь не мог произнести вообще ни одного звука, и теперь просто безуспешно двигал губами, только выпускал воздух из легких. Собравшись с мыслями, и видя, как мать начинает тихо паниковать, быстро исправился.