Максим Субботин - Ключ к искуплению

Сергей уставился на спицу. Мысленно толкнул ее потоком воздуха. Ничего. Прикрыл глаза, выдохнул. Снова взгляд на спицу. Сосредоточиться. Сконцентрироваться. Ему удавалось манипулировать куда более крупными объектами, так неужели не справиться с маленькой иголкой? Толкнуть, хотя бы покачнуть. Без толку. Но сдаваться нельзя.

Между тем длинноволосый закончил приготовления. Он выкатил металлический столик с инструментами и транспортной призмой в ноги Сергея, а сам зашел его за голову. Что-то неразборчиво забубнил. Даже, скорее, замычал. Тусклый свет на мгновение померк, потом вспыхнул ослепительной белизной. Но ненадолго. От покачивающихся под потолком цепей заклубился дым. Чернильный, густой. Металл словно испарялся, переходил в состояние мельчайшей взвеси, но при этом сами звенья цепи оставались неизменными.

Сергей стиснул зубы.

«Покачнись, покачнись…» — методично произносил про себя. Взгляд прикован к красному камню. Легкий порыв воздуха. Ну, пожалуйста. Хотя бы колебание.

Голос длинноволосого стал громче. Черный дым расплылся тонким облаком под самым потолком и начал медленно опускаться.

В ушах Сергея оглушительным гвалтом взорвался нестройный хор человеческих голосов. Кричали и просили о помощи и пощаде многие несчастные, расставшиеся с жизнью в разное время, но в этом же изоляторе. Сергей хотел бы заткнуть уши руками, только чтобы не слышал отчаянной мольбы и предсмертных проклятий. Они сбивали, мешали сосредоточиться. Они пугали. Перед глазами вновь появились кровавые видения. Люди, умирающие прикованными к стене. Люди, насаженные на крючья или выпотрошенные на столе. Кровь и боль. Отчаяние и безумие в сознании приговоренных к смерти. Зачастую медленной — и оттого еще более мучительной.

Чем ниже опускалось черное облако, тем отчетливее разгоралась транспортная призма. Свет родился где-то внутри ее граней — и теперь расползался по ребрам, вырываясь из них рассеянными лучами.

Сергей чувствовал напряжение в теле. Чувствовал дрожь в руках. Со лба скатывались соленые капли пота, выедали глаза.

— Тебе не успеть! Тебе не суметь! — вторил гвалт голосов.

Конечно же, это только игры взбудораженного воображения, но спокойствия и сосредоточенности они не добавляли. Челюсть свело от напряжения. Сергей настолько сильно сжимал зубы, что, казалось, те вот-вот начнут крошиться.

«Ну же, давай».

Черное облако достигло пола, навстречу ему ровным кругом поднялось серебристое свечение. Исходящий из транспортной призмы свет сделался кинжальным, насыщенным. Голос длинноволосого садиста перешел в крик. Ему вторил усилившийся звон цепей.

Сергей почувствовал, как по лицу прокатился порыв прохладного ветра. Сердце бешено забилось. Неужели получилось или просто совпадение?

Одна из граней транспортной призмы треснула.

Сергей чуть было не застонал от отчаяния. Секунды. Считанные секунды отделяют его от черной неизвестности. Но почему-то собственная жизнь не мелькает перед глазами. Перед ними — чужая смерть. Много смертей.

Трещина на призме начала растягиваться. Медленно, но неумолимо. Там, в глубине прозрачного куска магического стекла, металась темная точка. И с каждым мгновением она увеличивалась в размерах все больше.

Сергей перестал дышать. Нервы натянулись стальными струнами и вот-вот порвутся в клочья. Но он хочет жить! Он будет жить! Ни один ублюдок с коровьим дерьмом вместо мозгов не станет вершить его судьбу!

От призмы отвалился прозрачный кусок.

Красный камень перед глазами Сергей дрогнул.

Гвалт голосов проник в голову, заглушил собой все прочие звуки. Истлевшие, изуродованные трупы коварными призраками тянулись к сознанию, вцеплялись в него мертвой хваткой стальных крючьев и тянули в разные стороны. Разорвать, уничтожить.

Призма мелко дрожала, рассыпаясь прозрачным крошевом.

Игла поддалась направленному воздействию Сергея, неуверенно поползла вверх. Остекленевшие на ней глаза улавливают каждый миллиметр движения.

Треск, исходящий от призмы, смешался с самодовольным хохотом. Но голос не принадлежал длинноволосому.

Игла покачнулась в последний раз — и… упала, тут же скатившись по груди куда-то вниз. Все тело Сергея тут же обратилось факелом гудящего белого пламени.

Треск усилился, а хохот оборвался диким воплем.

С отчаянным воплем Сергей выбросил себя с пыточного стола.

Треск достиг своего пика — и исчез в яркой вспышке. Клочья черного облака разметало по изолятору. Послышался звук падающего тела.