Кассандра Дженкинс - Битва Стихий

Тарион резко развернулся. Какое-то время Хейдив-Ли, бросив повозку, бежал за ним, размахивая руками. Но когда понял, что Тарион летит к морскому берегу, пандарен остановился.

Тарион сдался зову о помощи, позволил вести себя, как если бы подставил крылья ветру. Он даже закрыл глаза, полностью сосредоточившись на происходящем внутри себя.

Сейчас он наконец-то разберется, кто же столько времени мешает ему спать по ночам.

Стараясь не шуметь, Чейн-Лу подтянул за лямку сумку, заменявшую ему подушку у походного костра. Его соседи, казалось, никогда не заснут. Оба пандарена мечтали стать учениками пивовара, и желали начать обучение уже сейчас, задавая один вопрос за другим. Тот факт, что их жизнь висела на волоске, интересовал их гораздо меньше, чем рецептура сливочного пива. Один из них — его звали Эймир-Ха — выбрал профессию лекаря, но для него приближался срок смены деятельности, когда каждый из пандаренов мог выбрать новую профессию или продолжать совершенствоваться в старой. Эймир-Ха рассказывал, как ему тяжело далось исцеление леди Джайны, и он понял, что не готов быть лекарем.

— Теперь я не хочу исцелять тела, буду исцелять души пандаренов! — подмигнул Эймир-Ха пивовару.

В иные дни Чейн-Лу не нарадовался бы таким ученикам, но сейчас у него было дело важнее этого. Лагерь еще спал. Будущие ученики пивовара храпели на два голоса. Сегодня Йена, как и многие другие женщины, будет помогать Кейгану-Лу с ритуалом по очищению плодов венке. Другого шанса сбежать в лес у Чейна не будет.

Проклиная серые сумерки, Чейн-Лу мелкими перебежками, прячась за сосновыми стволами, сумел покинуть лагерь и скрыться в чаще, где перевел дух. Теперь нужно глядеть в оба. Как противостоять мирмидону на своем пути, пандарен не знал, оставалось только надеяться, что прекратившиеся нападения детей моря не возобновятся по закону подлости именно сейчас. Чейн-Лу молил лишь о небольшой отсрочке, много времени ему не нужно было. Может быть, его и не хватится никто. Поправив сумку на своем плече, пивовар отправился в путь.

Пандарена окружал всеми покинутый, будто покрытый слоем вековой пыли пепельно-серый лес. Казалось, пандарен забрался на заброшенный чердак — тот же сумрак, спертость воздуха, а в хранимой ветоши угадываются отголоски былой роскоши. Твердой уверенности в успехе у него не было. Когда над головой зияет Пустота, ни в чем нельзя быть уверенным. И меньше всего в том, что какие-то особо удачливые пчелы умудрились собрать пыльцу с цветков липы и даже произвели тот особый серебристый мед. Сейчас, оказавшись в одиночестве в вымершем притихшем лесу, Чейн-Лу ясно это понял. Какие уж тут пчелы, когда растения под ногами рассыпаются в прах от одного касания. О, какой же он глупец. Откуда здесь взяться пчелам. Не пора ли повернуть назад?

Пивовар уловил за спиной крадущийся шорох чей-то поступи. Похоже, поворачивать поздно. Затаив дыхание, Чейн лихорадочно соображал о пути к отступлению. Если он припустит вперед, то сможет вернуться в лагерь по широкой дуге, следуя вдоль морского берега. Бежать сейчас или подождать? Вдруг это всего лишь белка? В звенящей тишине вымершего леса даже поступь мелкого грызуна покажется раскатами грома. Он отошел достаточно далеко от лагеря и это не мог быть кто-нибудь из пандаренов.

Нет, понял пивовар, как стадо буйволов, белка шуметь не будет. Надо оглянуться и проверить, не мирмидон ли это. Впрочем, лучше сразу бежать не оглядываясь. Дальше убежишь.

Чейн-Лу сорвался с места.

Последний раз ему доводилось так быстро бегать, когда они с Кейганом соревновались в беге наперегонки, то есть невероятно-невероятно давно. Пивовар быстро выдохнулся. Он остановился, согнулся, пытаясь перевести дух и не дать сердцу выпрыгнуть наружу. Его преследователь даже пролетел мимо, не сбавляя скорости. Потом вернулся.

Чейн-Лу поморщился от боли в левом боку после быстрого бега. Пора завязывать с пивом раз небольшая пробежка оборачивается такими страданиями. Был некоторый плюс в том, что Пустота лишила его всех пивных запасов.

— Как… это… понимать? — переводя дух, возмутился пивовар.

Перед ним стоял старший сын Хейдива-Ли. Хайди улыбался и смотрел на него с хитрым прищуром.

— Я издалека заметил, как вы крадетесь через лес, — сказал он. — Я догадываюсь, что вы ищите и почему рискнули выбраться из лагеря.

Юный пандарен явно рассчитывал, что для полной капитуляции противника этих фраз будет достаточно. Опустившись на пень, Чейн-Лу кивком головы дал понять, что ждет объяснений, а отдышавшись, даже спросил: