Кассандра Дженкинс - Битва Стихий

Сколько принц не старался, он не мог сосредоточиться на речи отца. Присутствие Сильваны угнетало его. За все это время она не совершила ни единого лишнего движения, и это настораживало. Нервы Лиама были взведены до предела. Он отвел плащ и положил руку на рукоять меча. Отец все говорил — о победе, о том, как долго они к ней шли, что это лишь начало долгого пути, что после стольких лет затворничества Гилнеасу вновь предстоит налаживать контакты с остальным Азеротом и для начала, конечно, одним из важных будет возобновить отношения с королевством Штормград.

Улыбка Сильваны становилась все шире, девичьи черты лица никак не вязались с ненавистью в рубиновых глазах. Если отец говорил о контактах со Штормградом, значит, лорд Кроули был прав, ругая международные конвенции. Отец не решится казнить Сильвану сейчас. Седогрив озвучил его мысли, объясняя, что плененную королеву ждет суд по всем правилам международного трибунала за преступления против человечности. Сильвана едва не смеялась при перечислении Седогривом ее преступлений.

Неожиданно Сильвана обернулась всем телом к Лиаму и медленно, чтобы он осознал каждое сказанное ею слово, тихо спросила:

— Посмотрим, что бравый Гилнеас будет делать, оставшись без своего короля?

После этих слов для Лиама время будто замерло. Казалось, только этих слов ему не хватало, чтобы разгадать причину своего беспокойства, терзавшего его с самого начала боя за соборную площадь.

Солдаты Лиама смогли проникнуть в Гилнеас только потому, что в какой-то момент сражения валь'киры бесшумно ретировались вглубь города, словно им был дан приказ об отступлении. А Лиам слишком увлекся битвой, чтобы осознать это.

Валь'киры.

В спокойных водах залива будто взорвалась глубинная бомба. Прозрачные тела трех валь'кир взмыли со дна морского, поднимая брызги расправленными крыльями. Все они видели, как валь'киры исчезли в трюме фрегата, затем потопленного взрывом подводной лодки. Они увлеклись боем, стремлением остановить во что бы то ни стало Сильвану, а ей вновь удалось провести их. Даже появление подводной лодки теперь казалось частью ее розыгрыша.

Сильвана не удостоила валь'кир взглядом. Щелкнуло крепление, и плащ скользнул к ее ногам. К спине Сильваны крепился второй лук, меньше того, что отняли воргены при ее пленении, и все это время он был спрятан под плащом. В мгновение ока валь'киры окружили свою госпожу. Воргены с запозданием напрасно наносили удары их призрачным телам. Сильвана схватилась за протянутые валь'кирами руки и взмыла в воздух.

Лиам знал, что этот плен затевался не ради такого эффектного побега.

— Отец! — крикнул принц, но застывшее время не хотело вновь обретать привычную для всего мира скорость. Седогрив двигался медленно, будто во сне. Он смотрел на летящую к нему валь'киру и Сильвану, неуклюже пятясь к Собору.

Лиам побежал, но ступени Собора казались нестерпимо высокими, длинными, их было сотни.

— Отец, берегись!

Отец был в облике человека. Рядом с этой женщиной, ему следовало оставаться воргеном.

Лиам все еще бежал. Люди кричали, их крик превратился в один долгий протяжный вой. Возможно, им вторили воргены, бессильные против летающей смерти.

У Сильваны была всего одна стрела. Но она была прекрасной лучницей. Сильвана выстрелила. Лиам, наконец, достиг вершины лестницы, он бесцеремонно оттолкнул короля. Седогрив, не устояв, упал на спину. Лиам все еще не знал, куда угодила стрела Сильваны.

Валь'киры взмыли вверх к шпилю Собора, унося с собой свою госпожу.

Лиам услышал, что отец полным боли голосом кричит его имя. Неужели стрела попала в цель и Лиам опоздал? Не было нужды искать короля, он был рядом и почему-то его руки и голос дрожали.

— Лиам, Лиам, Лиам! — повторял Седогрив.

Он увидел белые шпили Собора, взмывающие в голубое небо, и понял, что лежит на его ступенях.

Стрела Сильваны угодила прямо ему в сердце. Среди гула голосов на площади Лиам различил даже крик Лорны. Это было последнее, что он услышал.

Лежа с закрытыми глазами Тарион услышал, как Хейдив-Ли о чем-то тихо переговаривался с женой. Значит, наступило утро. И долгие часы без сна под аккомпанемент пульсирующей в его сознании просьбы о помощи закончились. Больше не нужно притворяться спящим. От этого притворства у него все тело затекло.

Тарион ждал, когда мягкая лапа пандарена коснется его плеча, но Хейдив сначала принялся будить старшего сына: