Александра Черчень - Свахи и Ко. Алли

Прогулка прошла хорошо. Даже замечательно. Нир Дареймис исправился, не наглел и был настоящим джентльменом. Мил, предупредителен и галантен. Алана даже почти перестала на него злиться и оживленно поддерживала беседу обо всем на свете.

Волей случая, профессии и собственной любознательности сваха разбиралась во всем понемножку. Недостаточно для профессионального подхода, но ее знаний вполне хватало, чтобы поддержать беседу. Притом диалог периодически вилял то в сторону политики, то перетекал в русло истории, но девушка не терялась и с охотой его поддерживала. Нир был приятно удивлен тем, что его избранница разбирается не только в женских премудростях.

Спустя полчасика на воде Алана окончательно расслабилась и уже не ждала каждый миг подколки или едкой иронии. А когда почувствовала жажду и легкий голод, а ее спутник, словно почуяв это, выудил из под носа яхточки маленькую корзинку с провизией, так и вовсе преисполнилась к нему самыми нежными чувствами.

Ужин состоялся под сенюветвей раскидистой ивы, которая давала тень, прохладу и уединение, отгораживая парочку от любопытных глаз.

Все было замечательно… даже слишком.

Ощущая как от долгих взглядов Нира обрывается сердце, Алана злилась на себя… но не могла найти моральных сил безжалостно затоптать тот огонек чувств, который медленно разгорался в груди.

«А будь, что будет!» — внезапно решила рыженькая и укусила предложенное яблоко за алый бок. — «Чему быть, того не миновать. Как минимум — какое-то время мне точно будет хорошо».

Так что наша дорогая сваха, разумеется, приняла важное и нужное в этот момент решение.

Но, разумеется, не оставила попыток устроить судьбу лорда.

А время шло… почти летело.

После столь многообещающей прогулки господин Дареймис пропал почти на неделю, лишь послав девушке извинительную записку, где довольно таки официальным языком сообщил о том, что уезжает по делам и известит о своем возвращении.

Алли сжимала в тонких пальцах лист дорогой бумаги и скользила взглядом по ровным строчкам и красивым буквам с вензелями. В конверте была только эта карточка, больше ничего.

А письмо… насквозь сухое и официальное. Ни следа того, что как ей казалось, связывало их еще недавно.

— Алли, милая… — раздался тихий голос Тирэль, и на плечо рыжей свахи легла узкая ладонь подруги. — Все хорошо?

— Да, — Алана даже не пыталась придать голосу нарочитую бодрость, прекрасно понимая, что коллег ей этим не обмануть.

Николетта пристально посмотрела ввабда на нее с другого конца комнаты и, приспустив очки на кончик длинного носа, спокойно спросила:

— Могу чем-то помочь?

— Присоединяюсь, — подала голос Тири, и в интонациях красавицы-цветочка уже слышались угрожающие нотки.

— Боюсь, что нет… — вздохнула Алана. — Разве что…. Погуляем сегодня после работы?

— И выпьем, — решительно кивнула Ника и поделилась. — Мне как раз вчера доставили бутылочку отличного янтарного вина. Конечно, хотелось бы открыть ее по радостному поводу… но…

— Наверное, янтарное и правда лучше придержать до значимого события, — бледно улыбнулась рыжая сваха, мрачно подумав, что надраться они прекрасно смогут и чем-то подешевле и не таким редким.

«Надраться» оказалось слишком громким словом для последующего мероприятия. Конечно, Алли пришла домой изрядно шатаясь, но все же на своих ногах и даже с относительно ясной головой. Вечер удался!

Девушки погуляли, вкусно покушали в любимом заведении, поговорили и все же вытрясли из Алли причины ее отвратительного настроения.

Вечер закончился закономерным выводом «Все мужики козлы!»

Напевая, Алана подходила к своему дому. Маленький, но уютный, он был для девушки оплотом спокойствия. В окнах горел свет, и губы свахи тронула улыбка. Мама дома…

Отношения с Иллио Виртвольф у Алли были просто замечательные. Мать не лезла в дела дочери, но Алана знала, — если у нее что-то случится, за спиной ее будет стоять та, кто дала ей жизнь.

Порывшись в сумке, рыженькая отыскала ключик и открыла дверь. Уже в прихожей ее обняли за плечи ароматы горячей выпечки и тонкий запах цветов. Из гостиной грациозно выпорхнула высокая, худенькая женщина с темно-медными волосами и, обняв блудную дочь, выдохнула:

— А я уже начала волноваться.

— Не стоило, — улыбнулась Алли.

— Знаю, — встряхнула кудрями цвета красного золота Иллио. — Но иначе не могу. Ты голодная?

— А чем пахнет? — принюхалась сваха. — Булочки с корицей?