Анатоль Нат - Жизнь и приключения хроника Сидора с хроником Димоном на Юге

— Принимай угощенье, народ, — заорал он весело, плечом придерживая отскочившую от стены дверь. — Гость в дом, проблема в дом. Проблема лучше, чем лопата, которой меня заставляют каждый день копать всякое дерьмо. Поэтому, я искренне рад видеть тут некоторых. Здорово, ирод.

Плюхнув поднос с едой на стол, Димон звонко хлопнул по подставленной ладони Ведуна, здороваясь.

— Здорово, большая проблема. Ещё раз говорю, рад тебя видеть. Честно. Как услышал, что тебя в комнате с Сидором видели, бросил всё и вот я здесь. Лопата — во сне уже снится, а с тобой есть надежда на изменения. Смотаться куда-нибудь, где поинтереснее будет, чем в этом захолустье. А то тут кругом одни руины, бомжи и пираты. Или, в обратном порядке: пираты, бомжи, руины. Что пнём по сове, что сову об пень, всё едино.

Пиратов, желательно не трогать, целее будешь. Всё остальное можно. Хоть пять раз на дню.

Но, душе неугодно. Потому — тоска.

Хау, я всё сказал, — поднял он вверх правую руку в приветствии.

— Ничуть не изменился, — хмыкнул Ведун. — Как был балаболка, так им и остался.

— Нет в мире более неизменного, чем я, — зевнул Димон, тяжело опускаясь на табуретку с другой стороны стола. — Надолго?

— Как получится, — пожал плечами Ведун. — Как вопрос решим, так и будет.

— Чё за вопрос? — бросил на него короткий настороженный взгляд Димон. — Опять проблемы? — Вся напускная весёлость с него мигом слетела.

— У меня есть для вас предложение, которое очень просили вам передать. От одной нашей общей знакомой.

Словно камень внезапно застыв, Ведун, вдруг неожиданно тихим усталым голосом проговорил, глядя перед собой неподвижным остановившимся взглядом.

— Просит Вас некая вам хорошо знакомая княжна, Лидия Подгорная, вас, господин барон, и Вас, господин Димон, подарить ей четыре ваших прекрасного ювелирного качества больших поморских изумруда для украшения своей будущей имперской короны.

— Сей момент особо подчёркивался. Именно четыре и именно прекрасного ювелирного качества, и именно на украшение имперской короны новой Срединой Империи. Потому как на Имперскую Корону, как вы сами понимаете, должно пойти самое-самое лучшее.

— Вот так взять и подарить? — настороженно поднял правую бровь Сидор. — Что-то начало мне уже не понравилось. Что дальше?

— Ну да, — согласно кивнул головой Ведун. — Подарить. То есть отдать даром, безвозмездно. Почти.

— И в этом почти самое для нас интересное.

— Она, Лидия Подгорная, так сказать в знак ответной приязни, подарит вам, господа, в целости и сохранности, и, что немаловажно, живьём, тридцать восемь человек наших добрых старых знакомых: Пашу Ушкуйника и всех выживших на момент соглашения членов его банды, тридцать семь человек. И каких-то двух старых ящеров ещё. Ну, этих так, до кучи, до ровного числа, так сказать, просто под руку подвернулись.

Подарит всех тех, кто достался ей вместе с Пашей Ушкуйником, когда тот в рабском ошейнике попал к ней на Торфяное Плато.

На самом деле там первоначально было значительно больше, чем сорок душ, но остальные — не имели к Паше никакого отношения, да и не дожили до этого дня. Выжили, как ни странно, вся оставшаяся на момент захвата Пашина банда, да пара каких-то приблудных имперских ящеров, о которых я ничего не знаю. Вот их и предлагают обменять, по принципу всех на всё, что ей надо. Сорок на четыре.

Не погнушалась ваша старая знакомая, — как-то непонятно качнул он головой. — Вышла на меня через посредника. Сама. И просила с ответом не тянуть. Иначе, мол, у неё на весенний праздник первой борозды могут появиться новые куклы для развлечения.

Это она так тонко намекает, что если вы не согласитесь на её щедрое предложение, она все сорок живых душ на кол посадит, — тихо проговорил Ведун, глядя Сидору прямо в глаза. Ей, мол, сорок голов не жалко, у неё таких ещё много.

Так что, вам решать, парни. Стоит ли жизнь этого идиота Пашки, с его тридцати семью парнями, ваших четырёх изумрудов, стоимостью в четыре миллиона золотых. Да, или нет?

И вот что я вам парни скажу. Она точно знает, чего хочет. Знает, сколько у меня изумрудов есть, чьи они, и в какую цену. Знает за сколько их можно продать, и — не зарывается. Понимает что дружба дружбой, а всему есть своя цена. Не требует себе всё, чётко понимая что если зарвётся, не получит ничего. А изумруды ей нужны. Очень. Поэтому, просит лишь часть, малую, пятину. Четыре миллиона из девятнадцати с половиной. То, что жалко, очень жалко, но с чем можно расстаться.