Мэри Стюарт - Полые холмы

Но тем временем, пока Максен жил в Британии, позабыв о Риме, там возвели в императоры другого, и тот поднял свой штандарт на стенах римских, а Максена объявил низвергнутым. Тогда Максен собрал войско и с Еленой и ее братьями двинулся на Рим. Он завоевал Рим и навсегда остался там, и Британия его больше не видела. Но два брата Елены увели британское войско обратно на родину, и семя Максена Вледига по сей день царствует в Британии".

Когда я кончил и последняя струна смолкла в дымной тишине, что тут поднялось! Слушатели мои кричали восторженно и колотили кружками по столам, требуя грубыми голосами еще песен и еще вина. Мне снова поднесли кубок, и, пока я пил и отдыхал перед новой песней, в таверне опять завязались разговоры, но говорили вполголоса, дабы не спугнуть мысли певца.

И хорошо, что эти мысли были от них сокрыты. Я думал о том, как бы поступили эти люди, узнай они, что последний, самый юный, отпрыск Максимова древа лежит сейчас и спит тут же, за стеной. Ибо эта часть легенды была, во всяком случае, достоверна: род моего отца действительно произошел от брака императора Максима с валлийской царевной Еленой. Остальное же, подобно всем легендам, было своего рода мечтательным искажением – словно художник, восстанавливая древнюю разбитую мозаику, сложил свою собственную, новую и красочную, картину, а в ней здесь и там оказались использованы старые, настоящие куски правды.

А правда была такова. Максим, по рождению испанец, командовал несколькими римскими легионами в Британии в те времена, когда саксы и пикты постоянно совершали набеги на побережье и римская провинция Британия была, казалось, накануне падения. Но римские полководцы восстановили вал Адриана и охраняли его, а сам Максим перестроил древнюю крепость в Сегонтиуме, что в Уэльсе, и расположился в ней с сильным гарнизоном. Это и был Каэр Сэйнт, тот самый замок, «краше которого нет», где, должно быть, он встретил и полюбил свою валлийскую Елену.

А потом, в год Потопа, как назвал это время Эктор, именно Максим (хотя недруги его не признавали за ним такой заслуги) после многомесячной жестокой войны отогнал саксов и создал провинции Стрэтклайд и Манау Гуотодин, под прикрытием которых его народ, британцы, могли жить в мире. «Принца Максена», как его величали жители Уэльса, солдаты провозгласили императором, и на том бы дело и остановилось, но дальше произошли всем известные события, в результате которых Максим должен был покинуть Британию, дабы отомстить за смерть своего старого командира, а потом двинуться на Рим.

Обратно он не вернулся, здесь «Сон» опять правдив; но не потому, что завоевал Рим и остался в нем править. Нет, он был разбит и впоследствии казнен, и, хотя остатки британского войска, отправившегося с ним, вернулись на родину и присягнули на верность его вдове и сыновьям, краткий мир на этом кончился. Со смертью Максима Потоп хлынул с новой силой, и не было теперь меча, который бы его остановил.

Стоит ли удивляться, что в наступившие затем мрачные годы краткая передышка победного мира, добытого Максимом, представлялась людям тем самым утраченным золотым веком, о каком поют поэты. Стоит ли удивляться, если легенда о Максене Защитнике все росла и росла, покуда могущество его не распространилось на весь мир, и в черные времена люди вспоминали его как спасителя, посланного богом.

Мои мысли вернулись к младенцу, спящему за стеной. Я снова поднял на колени арфу и, когда все смолкли, спел им еще одну песню:

Родился мальчик,

Зимний король,

В черный месяц

Был он рожден

И в черный месяц покинул дом,

Чтобы найти пристанище

У бедных.

Он объявится

С приходом весны

В зеленый месяц

И в месяц золотой,

И ярко

Будет пылать в небе

Его звезда.

– Ну как, заработал себе ужин? – спросила Моравик.

– Вдоволь вина и три медных гроша. – Я выложил их на стол рядом с кожаным кошелем, содержащим золото короля. – Это вот тебе на воспитание младенца. Когда понадобится, пришлю еще. Ты не раскаешься, что взялась ходить за мальчиком. Ни ты, ни Бранд. Ты и раньше нянчила королей, Моравик, но не таких, каким вырастет этот.

– Что мне за дело до королей? Это просто славный малыш, которому нечего путешествовать так далеко в эдакую-то стужу. Его место дома, у себя в колыбели, и можешь передать это от меня своему королю Утеру. Ишь, золото! – Однако кожаный кошель канул куда-то в складки ее юбки, и медные гроши тоже.

– Разве путешествие ему повредило? – испуганно спросил я.