Сергей Чехин - Эльфовладелец

Ромэль явно заметил мое настроение. Что‑то рявкнул, и в ту же секунду несколько девушек бросили тяпки с ведрами и подошли к нам. Стянули набедренные повязки и оперлись руками на помост, призывно выгнув спинки. На трех спинах из пяти живого места не осталось от белых рубцов. Возможно, это и протрезвило меня.

Сердце успокоилось, стручок обмяк. Дабы не искушать судьбу, отвернулся и уставился на растущий вдали лесок. Заботливому Ромэлю сказал:

— Потом.

Девушки молча вернулись к работе. Никаких удивленных взглядов, перешептываний и пожиманий плечами. Рабы напоминали роботов — безвольные механизмы, ожившие куклы, готовые выполнить любой приказ хозяина.

Абсолютно любой.

Мы дошли до конца плантации. Между ним и лесополосой оставалось шагов двадцать необработанной земли. Из нее торчали несколько столбов: высоких и маленьких, мне до пояса. Маленькие столбы увенчивались колодками, а с больших свисали ржавые кандалы. Все, кроме одних, были пусты. А в последних покачивалась эльфийка.

Одежда на ней отсутствовала. Сколько она висит оставалось только гадать. Но кандалы так въелись в запястья, что срезали с них всю кожу. Под обветренными почерневшими кусками плоти копошились опарыши, хотя несчастная подавала признаки жизни.

Губы рабыни потрескались и кровоточили. Кожа была сухой и серой как пергамент. Из пустой левой глазницы словно кровавые слезы текла сукровица. Ребра выступали как у мумии, иссохшая грудь едва заметно колыхалась.

От увиденного весь слюлевый дурман как клином вышибло. Не знаю, каким чудом я тогда не блеванул. Я прежде и мертвецов‑то никогда не видел, а такой жести… Разве что в каком‑нибудь садистском фильме.

— За что ее? — едва слышно протянул я.

— Вы приказали ей убить сестру. Она отказалась.

Голова взорвалась лютой болью. Будто в темя вбили раскаленный гвоздь. С глухим стоном я осел на землю, но Ромэль рывком поднял меня. В кармане дворецкого нашелся пузырек лекарства, и через пару мгновений я чувствовал себя относительно нормально. Резкая боль сменилась тошнотворным головокружением.

— Сними ее, — прохрипел я. — Она достаточно наказана.

— Господин, разрешите добить? Толку от нее уже не будет…

— Молчать! Эй вы, с мотыгами! Живо сюда!

На зов прибежало трое эльфов — мужчин. Вместе они кое‑как сняли изуродованную рабыню со столба и уложили на траву.

— Неси ее в дом и лечи. Как хочешь. Если она умрет — висеть тут будешь ты.

Ромэль не стал возражать. Еще бы он посмел. Взял полуживой скелет на руки и быстрым шагом направился к поместью.

Какой ужас, думал я, бредя к лесу как во сне. Какой кошмар. Это необходимо исправить. Бляха — муха, меня точно не экономику подтягивать отправили.

Я привалился спиной к дереву и осмотрелся. Под корнями тут и там виднелись холмики. Одни свежие, другие осевшие, поросшие травой. Понятное дело — могилы. Никаких знаков и памятников, так могли хоронить только рабов. И холмиков было очень много. Я насчитал не меньше полусотни, и это только рядом. А что там дальше? Еще столько же? Или больше?

Я глубоко вздохнул и посмотрел на свои ладони. Мягкие и нежные, перечеркнутые полосками мозолей. От рукоятки пистолета или кнута. Или какого другого орудия смерти и пытки. Я смотрел на руки чудовища глазами чудовища. Я был внутри чудовища, но сам я не такой.

Это необходимо исправить.

На ватных ногах кое‑как доковылял до поместья. Рыженькая уже закончила подметать лестницу, и теперь мыла плитку вокруг бассейна.

— Эй, как тебя…, — я щелкнул пальцами. — Дваэль?

— Триэль, господин.

— Ага, точно. Куда унесли ее?

Девушка сразу поняла, о ком речь.

— В лечебницу, господин. Вас проводить?

— Да.

Мы вошли в крайнюю левую дверь на первом этаже. За ней начинался унылый мрачный коридор. Никаких ковров на полу — даже настила нет, голые камни. Стены тоже ничем не облицованы, голые кирпичи торчат. Наверное, в этом крыле жили рабы.

Триэль привела меня к последней двери. Как и все здесь, она была железной, с ржавыми подтеками. Я осторожно потянул ручку, но чертова дверь скрипнула на всю плантацию. Здесь однозначно стоит сделать ремонт. Надо будет узнать, сколько всего денежек осталось на счету.

Комната представляла собой каморку со стеллажом вдоль стены и неким подобием лаборатории. На высоком столе стояли разномастные колбочки, ступки и медный перегонный куб. Внутри колб находились жидкости самых разных цветов. Напротив разместилась кровать с грязным соломенным тюфяком. На нем лежала измученная рабыня, рядом стоял эльф в белом фартуке и черных перчатках до локтей. Светлые волосы зачесаны назад и заплетены в тугую косу. На горбатом носу круглые очки в медной оправе. Строгие карие глаза неотрывно смотрят на беднягу, выступающий подбородок постоянно движется.