Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

— Это все колдовские штуки, — оторопело пролепетал Грегори, вытаращив глаза.

Магнус кивнул:

— Видимо, ты прав. И это не травки, из которых стряпает свои снадобья старая Агата. Это все предназначено для грязного, злого колдовства. — Он повернулся к братьям и сестре. — Это дом колдуньи — нет, того хуже! Это дом злого колдуна!

Дверь со стуком распахнулась, в дом вошел, сгорбившись, высокий старик, лицо которого пряталось под низко надвинутым капюшоном. Старик пошевелил седой желтоватой бороденкой и выругался:

— Как же не повезло! Разразилась же непогода, раздери ее… И какая же старая карга наколдовала эти тучи как раз сегодня? — Он швырнул на стол посреди комнаты кожаный мешочек. — Ну да ладно, хотя бы я нынче разжился кладбищенской земелькой — давно я ее искал. Хоть не зря ноги сбивал. — Что-то бормоча себе под нос, старик сбросил мокрый плащ и собрался повесить его у очага, но тут заметил Корделию.

Девочка прижалась к стенке ниши у очага, изо всех сил стараясь стать невидимой.

Старик был одет грязно и неряшливо, рубаха у него была вся в жирных пятнах, штаны с подвязками из веревочек. Физиономия костлявая, острый и длинный нос, налитые кровью глаза под венчиком спутанных волос, а макушка — лысая. Волосы у старика были бы белыми, мой он их почаще. Он медленно ухмыльнулся, обнажив редкие желтые зубы, хихикнул и протянул к девочке руку, усеянную бурыми старческими пятнышками.

— Держись подальше от моей сестры! — прокричал Джеффри и мигом оказался между ними.

Колдун распрямился, вздернул брови от неожиданности.

— А-а-а! Тут, оказывается, еще один имеется! — Он обернулся, заметил Грегори, а за ним — Магнуса, пригнувшихся и сжавших в руках кинжалы. Однако от старика не укрылся страх во взглядах мальчиков. Он каркающе расхохотался, проворно подскочил к двери, захлопнул ее и заложил тяжелым дубовым засовом. — Попались! Попались, как миленькие! — довольно крякнул он. — То, что нужно!

— Нужно? — в ужасе спросил Магнус. — Это вы о чем?

— А ты как думаешь, о чем? — брызгая слюной, процедил сквозь зубы колдун, удивительно проворно развернувшись к мальчику. — Ты-то хоть понимаешь, в чей дом вы угодили, а? — Он пошел к Магнусу, недобро сверкая глазами.

Магнус сглотнул подступивший к горлу ком и пробормотал:

— В дом… колдуна.

— А-а-а… — Колдун медленно кивнул. Глаза его зажглись еще сильнее. — Ну, хотя бы это сообразил. А чем колдун занимается, а? Это ты знаешь?

— Он… он… колдует!

— Верно! Вижу, это тебе известно! Но лучшие из колдунов стараются довести колдовство до совершенства, как я! Ибо я — Лонтар, самый прославленный в этих краях злой колдун!

Дети замерли, вспомнив имя того мерзавца, который проклял старуху Фагию.

Старик снова зловеще оскалился:

— И я придумал, как с помощью колдовства овладеть душами всех, кто проживает в этом приходе! Нет, не только в нем — во всем графстве! А может — и во всем королевстве!

Грегори не спускал глаз со страшного старика.

— Он сумасшедший, — подумал малыш.

— Тс-с-с! — шикнул на него Магнус и положил руку на его плечо, чтобы Грегори больше не мог обмениваться мыслями с ним, Джеффри и Корделией по привычке.

Однако Лонтар только ухмыльнулся еще шире:

— Не надо его ругать. Он еще слишком мал. Он еще не знает, что мы, колдуны, способны превосходно слышать чужие мыслишки. Но я… — Он ударил себя по груди. — Я способен на большее! Я могу заставить других слушать мои мысли — да-да, и мои мысли слышат даже самые простые крестьяне, у которых нет ни чуточки колдовского дара!

Дети замерли и молча смотрели на колдуна.

Старик довольно крякнул, наслаждаясь их испугом.

— Но я могу не только насылать людям собственные мысли, нет! Долгие годы я предавался изысканиям, я оттачивал свое мастерство, варил одно колдовское зелье за другим, и теперь — теперь я умею напускать свои чары, не пользуясь ни единой каплей какого-либо снадобья, ни единой частицей дыма, выделяющегося при его варке! Поначалу мне повиновались дождевые черви, а потом — малиновки, прилетавшие, чтобы ими полакомиться, а потом — полевые мыши, кролики, волки, медведи — все, все теперь покоряются мне! Они в страхе корчатся, и воют, и бегут, и летят прочь, когда я вкладываю в их ничтожные мозги…

— А что… что вы вкладываете? — дрожащим голосом спросил Джеффри. Даже он с трудом скрывал охвативший его ужас.

— Что? Да боль, что же еще! — каркающе расхохотался колдун, очень довольный собой. — Боль, жуткую боль! Такую боль, что кажется — твоя голова вот-вот треснет, а тело словно страдает от укусов сразу тысячи пчел! Боль — вот источник всякой власти! Ибо боль вызывает страх, а страх заставляет покориться! Однако! — Он поднял костлявую руку с вытянутым указательным пальцем. — Мои труды еще не завершены! Пока я не могу продвинуться вперед и захватить власть над графством, ибо я еще не закончил один, последний опыт!