Эрин Хантер - Небесный огонь

Он нашёл Путеводную Звезду и вздохнул. Сегодня она казалась даже более одинокой, чем раньше.

Когда Луса проснулась, она лежала на столе, и свет, зависший над ней, был ярче солнца. В её шерсти что-то было, как будто в ней копошилась сотня огромных жуков. Она попыталась сесть и посмотреть, что это такое, когда она поняла, что была привязана к столу плотными, бурыми венами. Вокруг её пасти сомкнулась маленькая клетка, так что она не могла воспользоваться зубами, чтобы освободиться.

В её груди начала нарастать паника. Что происходит? Где она? Она задрыгала лапами с такой силой, которую только могла приложить, рыча и скаля зубы на бурые вены.

— Шшш, — прозвучал над её головой голос плосколицего. Луса почувствовала как сильные, нежные лапы погладили шерсть между её ушек. Её захлестнули воспоминания об одном из служащих Медвежатника, который точно также гладил её по голове, когда она была совсем крохотным медвежонком.

Луса тут же прекратила сопротивляться, пытаясь понять, что происходит. До неё дошло, что те насекомые, что копошились в её шерсти, на самом деле были лапами плосколицых. Их длинные, тонкие пальцы были невероятно ловкими и на удивление нежными. Они смывали с её шерсти вонючую жидкость!

Она немного расслабилась. Может быть, это разновидность добрых плосколицых, вроде смотрителей Медвежьего Вольера. Токло бы не поверил, что таковые существуют, но Луса знала, что так и есть. Она помнила, как они приносили ей фрукты, как лечили её мать, когда она заболела. Может, эти плосколицые тоже пытались её вылечить, очищая её шерсть от жидкости, которая убила ту птицу.

Теперь её глаза привыкли к яркому свету, так что она смогла увидеть за ним плотные, тёмно-зелёные шкуры, которые натянулись над их головами и спускались вниз, формируя четыре стены и большое отверстие. То, как она хлопала и колыхалась на ветру, напомнило ей маленькие берлоги, из которых они воровали еду около Дымной Горы, хотя эта палатка была намного, намного больше.

Она увидела, что вокруг неё были другие столы и клетки, а также много-много плосколицых, все они либо работали, либо болтали друг с другом, либо сновали от клетки к клетке. Луса увидела серо-белых птиц, скорчившихся в тазиках с чистой водой, пока плосколицые отмывали их крылья. Она также заметила в клетках тюленей, все они выглядели усталыми, грустными и жутко воняли.

В одной из клеток было животное, которого она не узнала. Оно было огромным, толстым и жирным, как гигантский сморщенный тюлень, но только с усами и двумя крупными, заострёнными зубами, выпирающими прямо из его рта. Луса уже думала испугаться такого зверя, но он выглядел таким вялым, что она подумала, что наверняка смогла бы залезть на его спину, а он бы даже не заметил.

Она повертела головой и подняла глаза на лица плосколицых, собравшихся вокруг неё. Они казались добрыми и заботливыми, чистили её шерсть, даже не выдёргивая её или не причиняя ей боль. Зачем они это делают? Луса не могла понять их. Зачем плосколицые проливают чёрную вонючую жидкость в воду, чтобы затем носиться вокруг неё, подбирая всех животных, которые в ней увязли, чтобы очистить их и воду? Почему бы им для начала просто не вытащить из воды чёрную жидкость? Голова Лусы разболелась, пока она думала об этом.

— Я не понимаю, — сказал один из плосколицых высоким, режущим уши голосом, какой, собственно, был у всех плосколицых. — Я всё чищу и чищу этот участок шкуры, а он по-прежнему остаётся чёрным.

Луса не понимала, что они говорят, но голос этого звучал озадаченным.

— То же самое! — сказал другой.

— Мне больше не кажется, что это детёныш полярного медведя, — произнёс тот, что стоял у её головы. — Взгляни на эти огромные уши. Думаю, это детёныш чёрного медведя.

Луса ткнула его лапу своим носом. Она хотела, чтобы он продолжил гладить её шкуру, вместо того, чтобы трогать её уши, каковы бы ни были на то причины.

— Отсюда и по второму кругу? — спросил первый. Его резкий голос становился всё громче и громче.

Луса почувствовала, как опять проваливается в сон. Движения ласковых пальцев в шкуре успокаивали, и она снова почувствовала себя медвежонком, которого касаются носами мама и соседи по вольеру. Здесь было тепло, может быть, даже безопасно, и, в конце концов, никто не вынуждал её плыть, или бежать, или волноваться о…

"Токло!"

Она заставила себя проснуться. Она не могла поверить, что она вот так просто забыла о своём друге, пускай всего на мгновение. Он тоже был вместе с ней, в палатке? Он был в одной из клеток? Плосколицые и его тоже поймали… или он до сих пор там, плавает в отравленной чёрной воде?