Джозеф Дилейни: Жертва Ведьмака

– Не получит, если ты его уничтожишь!

– Но как, Алиса? Как я смогу это сделать?

– Должен быть какой-то способ. Твоя мама дала тебе жизнь, чтобы ты смог это сделать. Неужели она не рассказывала, как это осуществить?

Я покачал головой. Не знаю, была ли у мамы хоть какая-то идея на этот счет. Если и так, то она никогда не говорила об этом. Сейчас ее нет, и уже ничего не узнать.

– Мы выясним, как это сделать, Том. Уничтожим его или свяжем, одно из двух, и тогда ты будешь в безопасности!

Я крепко сжал пузырек с кровью – единственное средство, чтобы защититься от Врага.

На рассвете следующего дня мы отправились на запад в сторону Игуменицы, в порту которой, как мы надеялись, нас все еще дожидалась «Селеста». Ведьмы ушли раньше. Остались только Ведьмак, Алиса и я.

Едва мы двинулись в путь, как случилось событие, немного поднявшее мой дух. Раздался лай – и к нам подбежала Стрела со своими щенками. Они сразу бросились ко мне и облизали мне руки.

– Всегда знала, что эта собака однажды станет твоей, – с улыбкой заметила Алиса. – Хотя и не думала, что их будет три!

Ведьмак явно не испытывал восторга:

– Они могут отправиться с нами, парень, и мы отвезем их домой в Графство, но что делать с ними дальше, пока не знаю. Это охотничьи собаки, и Билл нашел им хорошее применение. Но в Чипендене для них места нет. Они никогда не уживутся с домовым. И вряд ли переживут даже одну ночь в нашем саду. Придется подыскать для них новый дом.

Я не мог с этим спорить. Но так здорово было встретить их здесь, это сделало мой путь на побережье немного приятнее.

Обнаружив «Селесту» на пристани, мы с облегчением вздохнули. Капитан обрадовался, увидев нас, и тут же стал обращаться со мной как с человеком, зафрахтовавшим судно. Как он объяснил, такие инструкции оставила мама.

Мы подождали пару дней, на случай, если выжил кто-то еще из нашей команды, отправившейся в Грецию. Несколько отставших все-таки поднялись на борт, и к концу нашей стоянки пятнадцать ведьм, включая Грималкин и сестер Маулдхилл, спустились в трюм. Но Билл Аркрайт так и не появился. Нам стало окончательно ясно, что он пожертвовал жизнью ради нашего спасения.

Теперь я спал не в гамаке на палубе, а в большой мягкой кровати. Это была идея Ведьмака – чтобы я перебрался в мамину каюту.

– Почему нет, парень? – сказал он. – Она бы этого хотела.

В общем, мое возвращение домой проходило в относительной роскоши. По ночам, чувствуя качку корабля и слушая скрип древесины и сопение собак у моей двери, я много думал. Я снова и снова прокручивал в уме все события – и всегда возвращался к одной и той же мрачной мысли: оказалась ли мама в ловушке тьмы, унеслась ли ее душа туда через портал вместе с руинами Орд? Постигла ли та же участь Билла Аркрайта?

Я хотел, чтобы мама мне приснилась, и каждую ночь засыпал с этой надеждой. Сон стал для меня важнее яви. Но это случилось только через две недели. И это точно был сон – я понимал, что сплю.

Мы снова оказались на кухне, на нашей ферме. Она качалась в своем кресле, расположившись напротив меня у очага. Я сидел на стуле и чувствовал себя счастливым и довольным. Это была прежняя мама, не та, что вернулась из Греции и заставила Джека думать, будто ее подменили, и конечно не та, что в цитадели Орд на моих глазах превращалась в грозного и прекрасного ангела.

Она заговорила со мной – ее голос излучал тепло, любовь и понимание:

– Я всегда знала, что тьма будет тебе угрожать, сынок. Знала, что рано или поздно ты заключишь сделку с дьяволом, потому что это было в тебе с самого начала – поступить так, пожертвовав собой. И ты сделал это не только ради спасения тех, кого любишь, но ради всего Графства, ради всего мира. Не вини себя. Это лишь часть бремени, которое ты несешь из-за того, кто ты есть. К тому же помни, – продолжила она, – дьявол навредил тебе, но и ты нанес ему удар и серьезно ослабил тьму. Верь, сынок. Верь в себя. Верь в спасение, и оно действительно придет. И не суди себя слишком строго. Некоторые вещи предначертаны, и ты должен был упасть, чтобы потом подняться и стать тем, кем тебе суждено быть.

Я хотел подойти и обнять ее, но стоило мне встать, как сон закончился и я проснулся. Я снова находился в каюте.

Был ли это всего лишь сон или нечто большее? Три дня спустя, когда мы проплывали Гибралтарский пролив, мама снова явилась ко мне во сне. Ветер почти совсем стих, и мы фактически застряли в штиле. Этой ночью я уснул, едва коснувшись головой подушки.