Штаний Люба - В любой гадости ищи свои радости

Горбун подозрительно глянул в мою сторону, и я старательно состроила самое невинное выражение на морде, на которое только была способна. Это его почему-то не слишком успокоило. Уродец по-моему занервничал. По крайней мере, он стал коситься в мою сторону с опаской. Выжидая пока он успокоится, я сделала вид, что смотрю по сторонам. Алехандро ускорил шаг. Чёрт! Чего он как кисейная барышня, ей Богу! Всё. Надоело! Хотела операцию ‘накорми себя сам’ аккуратненько провернуть, но видно не судьба.

Досчитав до десяти, я дождалась, когда горбун отвлёкся, перелезая через поваленный, покрытый мхом скользкий ствол. И, цапнув зубами сумку, рванула в сторону. Не то что бы я рассчитывала убежать от Алехандро раз и навсегда. Просто хотела выиграть время и банально поесть. А сбежать…

Что-то уже не верится в такую возможность. Сколько раз пробовала и всё без толку. Так чего без нужды рыпаться? Да и попривыкла уже, наверное.

Под гневные выкрики разъярённого горбуна и его отборную ругань я сделала хороший крюк и, обогнув уродца, бодро потрусила в прежнем направлении. Через час удалось отыскать вполне приличное местечко под незнакомым, но старым и очень раскидистым деревом. Тут было почти сухо, так как плотная крона защищала землю от дождика. К тому же недалеко протекал мелкий, но чистый ручей. Оставив сумку у ствола, я решила первым делом всё же посетить кустики. Тем более, что необходимость назрела уже давно, только с припасами в зубах как-то… не гигиенично и неудобно.

На всё про всё ушло минут десять. За это время я ещё и напилась вдоволь из ручейка, и морду ополоснула. Причём на последнее ушла львиная доля времени. Пришлось искать достаточно глубокое место, чтобы не поцарапать нос о дно. К сожалению, копыта — не лапы, по-кошачьи не умоешься, а грязной ходить противно. Завшивею ещё, как Алехандро.

Кстати, о птичках! Нужно поторопиться с едой, а то как-то слишком не вовремя он всегда появляется. Не без труда развязав тесёмки, я обнаружила, что из припасов у нас остались только сухари и сыр, мясо тю-тю. Сгинуло в битве с колдовским варевом. У горбуна есть ещё торба с зерном, но это не то. Без молока, масла и сахара — кушанье то ещё. Ну да ладно.

С голодухи я приговорила все сухари и остановилась, только когда от сыра остался крохотный кусочек размером с ущербное яблоко. Посакав, решила, что раз уж я крупнее кошмарика, то и есть мне нужно больше. Поэтому доела всё до крошечки. Жаль только, на обед ничего не будет. Да и на ужин… Разве только Алехандро сподобится сварить каши. А вообще-то, странно, что он меня ещё не нашёл. Обычно это у него выходит быстро, а сегодня запропастился куда-то….

Просто так сидеть скучно, спать страшно (а вдруг, стерва белобрысая опять чего удумает?), так что я решила прогуляться по лесу и подождать своё кошмарище. Хоть мерзкое, но всё ж своё, родное.

Упс! Что-то я не то ляпнула. На фиг таких родственников! Сдался он мне, зомбя крашенная. Я ж столько не выпью!

А вот интересно, а Наролльское, фляга с которым одиноко бултыхается на дне распотрошённой сумки, оно что? Вино или местный самогон? Скорее всего самогон. Вряд ли мужчина, какой бы он ни был, возьмёт с собой в дорогу марочное вино, а вот водку, спирт или самогон вполне. В походе — самое оно. И согреться, и развлечься, и рану продезинфицировать, если что.

Впрочем, как раз это мне фиолетово. Пить-то при любом раскладе я не собираюсь. Я вообще алкоголь плохо переношу. Пьянею от одного запаха и сразу вырубаюсь. В смысле, засыпаю. Только будить меня — пустое дело. Организм перекрывает любой доступ к мозгу до тех пор, пока не выведет весь алкоголь. Поэтому я практически никогда не пью.

Ну, там шампанского бокал или вина ещё куда ни шло, а крепче… Позориться неохота, если честно.

Даже дома. Хотя нет. Дома как раз стоит бутылка дорогущего марочного коньяка на случай бессонницы. Одна чайная ложка этого напитка творит чудеса. Никакого новопассита не нужно.

Чайную ложку выпила и сплю трупом до самого утра.

Побродив вокруг, я наткнулась на заросли самой настоящей малины. Правда, ягод было как-то маловато. Только светлели белые пенёчки сердцевинок от уже съеденных. Любопытно, кто это так постарался? Исколовшись шипами, я всё же съела десятка полтора мелких, но сладких и пахучих малинок. Да уж, ‘Мыши плакали, икали, но продолжали жрать кактус’ как договаривала одна моя знакомая.

Минут через десять я решилась было идти назад и ждать Алехандро у торбочки, но ветер, подув прямо в морду, принёс резкий неприятный запах, от которого всё внутри сжалось в комок. С одной стороны этому запаху было далеко до тошнотворной вони, исходившей некогда от горбуна, но с другой, странно едкий, он пугал до дрожи. Сглотнув, я замерла и прислушалась, затаившись в малиннике. Чегой-то мне неспокойно. Очень.