Елена Асеева - Сквозь Пекло

— Нет, нет, нет, Вий, — порывисто выкрикнул Святозар и замотал головой. — Я даю слово, ни пророню ни звука.

— Вот и хорошо, хорошо, — более спокойным голосом, сказал воевода и зашипел.

— Вий, — позвал воеводу наследник, когда услышал, как раскрылась решетка и вовнутрь темницы зашел Вий. — А, что случилось дальше, война закончилась?

— Да, мне удалось, обмануть Чернобога и вернуть человека Богу Семарглу, — пояснил Вий. — И война закончилась, не стало больше повода для войны… но земля посем еще долго стонала от крови людской.

— А, тебя Вий, тебя Чернобог не наказал, за то, что ты вернул Семарглу человека? — чуть слышно поспрашал Святозар.

— Сиди смирно, мальчишечка, тебя это не касается, наказывал меня Чернобог или нет, — мрачным голосом заметил Вий и громко зашипел.

И как только зашипел воевода, Святозар почувствовал страшную слабость во всем теле. Казалось, что тело его стало мягким, податливым и растеклось, словно вода, и наследник слился со стенками и покрывалом. «Нарэчжэга Р-О-Д-А, РО-ДА!» [29] Именем Дарующего Рождение! — воскликнул на языке Богов Вий, и, наклонившись, прикоснулся широкой ладонью к телу Святозара.

— Ты, слышишь меня, человек? — вопросил воевода.

— Да, слышу, — ответил Святозар таким булькающим голосом, точно говорил из-под воды.

— Помни, ты, должен молчать, ни звука, — добавил воевода, и, распрямившись, вышел из темницы, решетка стала закрываться, а Вий, что-то тихо зашипел, и Джюли также тихо ответил.

Вскоре замыкаемый замок скрипнул, и воевода в сопровождении дасуней пошел в сторону дворца Чернобога. Святозар открыл глаза, но кроме сероватого дыма ничего не смог разглядеть, он попытался пошевелить руками и ногами, однако они не ощущались, лишь губы продолжали быть подвижными. И тогда наследник сызнова сомкнул очи и обратился к душе:

— Джюли, чего он тебе шипел?

— Сказал, чтобы я напомнил тебе, когда они будут с Чернобогом подходить, о глазах и о том, чтобы ты молчал, — долетел до наследника голос души, как — будто бы издалека. — И еще воевода сказал, чтобы я убрал с губ эту глупую улыбку, а то Чернобог будет в ярости.

— Джюли, мне так жаль, что тебя поведут на наказанье, — гулко пробулькал наследник.

— Что, ты, Святозар, я же тебе говорил уже, я это заслужил, — успокаивающе заметил Джюли и с еще большим усердием застучал палкой о камень. — Ты только выполни, то о чем попросил тебя Вий, не говори ничего, молчи. Нельзя, чтобы тебя увидел Чернобог, поверь мне, Святозар. Он сначала разорвет твою кожу на спине на части, а после предложит тебя такого разорванного ДажьБогу. И я согласен с Вием, тогда точно начнется война.

— Знаешь, Джюли, — негромко проронил Святозар. — А мне иногда кажется, что Чернобог знает, что я здесь… Потому что когда у меня болят раны, оставленные от кнутов дасуней, я всегда чувствую на себе чей-то любопытный взгляд… любопытный, беспокойный и в тоже время злой взгляд…. — Наследник замолчал, а немного погодя добавил, — но, я, Джюли, я никогда не позволю, чтобы из-за меня началась война. И ты, можешь не тревожиться, я все сделаю, чтобы моему отцу ДажьБогу не приходилось выбирать между моей жизнью и жизнью людей.

— Ты, говоришь о смерти, Святозар, — вздыхая, переспросил Джюли. — Но Чернобог хоть и жесток, и зол, но он очень умен. Он не позволит тебе умереть, он не позволит тебе предать себя смерти. Нет, я просто уверен, тот человек — человек Семаргла, тоже не хотел, чтобы из-за него шла война и лилась кровь, но, однако, это случилось. Зло тоже могущественно, и оно также сильно, как и добро… и я думаю также умно… И знаешь, Святозар, что еще, может Вий и прав… может это последнее мое наказание, и впереди меня ждет новая жизнь. Я приду с наказания и принесу тебе еще воды, и еще, и еще. И когда я излечу твою ногу, может тогда не останется на мне этой черноты. И тогда я пробью камень насквозь, а после уйду в Явь. Да, буду, буду, буду, Святозар, клянусь тебе, буду служить только свету, добру и правде!

— Что ж, Джюли, ради того, чтобы ты стал светлым, ради того, чтобы ты родился в Яви, и вырос, и война света и тьмы тебя ни коснулась, ни ранила и ни убила, я буду молчать, — произнес Святозар.

— Да, мой друг, — очень нежно протянул Джюли. — Молчи, молчи и закрой глаза, они идут.

Святозар еще плотнее закрыл глаза, сомкнул губы, и весь ушел вслух. Тяжелая поступь раздавалась все ближе и ближе, слышалось шипение дасуней и тихий разговор на языке Богов. Говорили двое, один голос был грубым и одновременно визжащим — это был голос Чернобога, он в основном спрашивал, а другой голос, принадлежавшей воеводе, негромко отвечал. Порой, правда, вмешивался еще и третий голос принадлежащий Пану, но тот в основном лишь, что-то поддакивал или поднекивал.