Кристофер Сташеф - Напарник чародея

Но где взять призрак одного из предков Рутвена? На самом ли деле ему нужен призрак? Фесс испытывал сильное искушение. Если бы он мог, то вызвал бы призрак Лоны. Ему очень хотелось бы посмотреть, как призрак Лоны пятьдесят раз протаскивает Рутвена через игольное ушко, аки верблюда, за то, что он сделал с ее домом. А когда закончит процедуру наказания, заставит то, что от него осталось, восстановить хоть какую-то видимость порядка в поместье. Или призрак Дара, который бросил бы всего один взгляд вокруг, взревел во гневе, разорвал Рутвена на куски, но потом вспомнил свою профессию учителя, сложил бы стареющего плейбоя снова, но уже по-другому и попытался объяснить ему основы хорошего вкуса.

Или, лучше всего, призрак Тода Тамбурина, которого многие знают под именем Уайти-Вино.

Погодите-ка... Призрак Уайти...

Возникают кое-какие возможности...

Крик разорвал ночь, и графиня Фрейлипорт стремительно выбежала из спальни. Фесс испустил шестнадцатифарадный вздох, вытянул суставчатые руки из корпуса (более соответствующие обстановке, поскольку Рутвен придал роботу новое, напоминающее скелет тело), чтобы перехватить женщину, и начал успокаивать:

— Ну-ну, миледи, он исчез. Нечего бояться, здесь нет никаких призраков, только ваш верный старый Фесс, дворецкий. Он позаботится, чтобы этот отвратительный призрак вас не тревожил...

— О! Это ты! — графиня прижалась к металлической груди Фесса, всхлипывая. Но всхлипывания тут же стихли: графиня увидела его ребра и застыла.

Пришлось снова успокаивать ее.

— Это всего лишь мое новое тело, миледи. Виконт решил, что так лучше для интерьера. На самом деле внутри этого безобразного торса по-прежнему прячется добрый старый Фесс. Он на самом деле был так страшен?

— Кто? Призрак? Ох! — графиня обвисла в его объятьях. — Он был ужасен! Сначала только эти призрачные шаги, они все ближе и ближе, и никакого ответа, когда я спросила: «Кто здесь?» Совсем никакого, пока не раздался этот ужасный стон прямо у меня над ухом, и появилось сверкающее облако в изножье кровати!

— Только сверкающее облако?

— Нет, нет! Это только сначала. Оно медленно стало сгущаться, пока не приняло внешность страшного старика, тощего, как двутавровый рельс. Он стонал так жалобно, что мое сердце устремилось к нему, — но тут он увидел меня!

— Увидел вас? И что тогда?

— Он... он подмигнул мне! И стал подходить, улыбаясь похотливо и протягивая тощие руки... Ох! Никогда в жизни я так не пугалась!

В это Фесс мог поверить. Голограмма Уайти была составлена на основании клипов, в которых он играл роль вампира в старинном фильме ужасов. Он же был и режиссером этого фильма.

— Простите, что он вас так испугал, миледи. Если хотите, я позову вашего шофера...

— О, небо, нет! — графиня высморкалась в носовой платок, спрятала его на груди, выпрямилась и повернулась к спальне. — Это было замечательно. За все сокровища мира я не отдала бы такую ночь, — и женщина твердым шагом направилась назад в спальню, но дрогнула и оглянулась через плечо. — Он ведь не вернется? Призрак?

— Боюсь, что не вернется, миледи, — сочувственно ответил Фесс. — Только одно посещение за ночь, вы же знаете.

— Ага. Ну что ж, этого я и боялась, — графиня вздохнула и пошла в спальню. — Мне нужно обсудить это дело с твоим хозяином, Фесс. Нехорошо, что он так ограничивает призраков в своем поместье.

Дверь за ней закрылась, и Фесс подготовился к новому приступу дурного настроения наутро. На самом деле это ведь комплимент, но Рутвен просто органически не выносил ничего, хоть отдаленно напоминающего критику. Он, конечно, разозлится, настроит против себя графиню и тем самым может поставить под удар дружбу двух родов, которая насчитывает полтора столетия.

— Если бы ты был человеком, Фесс, тебе захотелось бы вмешаться. И этот Рутвен получил бы по заслугам.

— Конечно, дети, но я робот и способен был выливать неограниченное количество масла на бушующую воду.

— Все равно не нужно было, — Джефри сложил руки на груди и вскинул голову. — Он ведь не приказал тебе вмешиваться?

— Нет, дети, но когда Лона умирала, она просила меня присматривать ради уважения к ней за ее потомками.

Джефри тяжело вздохнул, но у Корделии появился веселый огонек в глазах.

— Мне жаль, что портрет вашего предка получился такой нелестный, — мягко закончил Фесс.

— Нелестный! Еще бы! В семейной книге отца Рутвен представлен благородным и великодушным человеком, который был занят обновлением и украшением семейного замка. Почему там не упоминаются его недостатки?