Кристофер Сташеф - Алхимик и колдунья

— Что оно делает?

— Стра-а-а-а-анные вещи!

— Какие?

— Ну, — произнес Амер и снова «ну». А потом: — Оно сделает... уф, что я... уф... ну, она станет мне нравиться.

— Чудненько! Тогда вы будете друзьями, верно?

— Что-то в этом духе..

— Мастер, — в голосе огневушки-эфемерки зазвучал упрек, — ты что-то от меня скрываешь.

— Ладно, Уиллоу. — Амер вздохнул и на мгновение оторвался от своего занятия. — Всякий афродизиак вызывает в мужчине вожделение. А то, что варит Самона, еще и приворотное зелье.

— Стало быть, ты чево делаешь?

— Готовлю анти-афродизиак, Уиллоу. Защитное лекарство, — пояснил Амер. — Оно убережет меня от воздействия колдовского снадобья. Посмотрим... Куда я подевал селитру?

— Так, — сказала Уиллоу, — разве ты не хочешь влюбиться в нее?

— Уиллоу, — голос Амера стал жестким, — не задавай нескромных вопросов.

— Почему Самона хочет устроить так, чтобы понравиться тебе?

— Потому что она женщина.

— Да нет же, нет! Я имею в виду — чево ей еще надо?

— Уиллоу, — сквозь зубы процедил Амер, — весьма нетактично напоминать ученому о том, сколь многого он еще не ведает.

— Ладно, извини! Знаешь, по мне, все это такая глупость. Она стряпает зелье, чтоб ты в нее влюбился, а ты замешиваешь свое, чтоб этому не бывать. Вы сберегли бы кучу времени, если б ни один из вас вовсе не стряпал этих снадобий.

— Очень правильная мысль, — согласился Амер. — К сожалению, Самона так не считает.

— А почему?

— Ну... полагаю, дело в том, что, если у нее не получится превратить меня в раба одним способом, она попробует какой-либо иной.

— И афро-кактотамеще принесет ей удачу?

— Начало хорошее, — признал Амер.

— Не понимаю, — произнесла бедняжка огневушка-эфемерка, совсем запутавшись.

— Значит, нас двое, — сказал Амер. — Так, посмотрим... полынь... щепотку желчи... волчий яд...

— Любовные снадобья. — Уиллоу впечатывала новые сведения в свою книгу энергоимпульсов. — Защитные лекарства... Подождите, Гарвард еще услышит про это!

Амер в последний раз взболтал снадобье, поднес его к губам и залпом выпил. Лицо его перекосила жуткая гримаса, алхимик закашлялся, но через минуту улыбнулся:

— Вот так! Я в безопасности!

Звук, настолько низкий, что его скорее можно было ощутить, нежели услышать, заполонил комнату. Уиллоу затрепетала от страха, зато Амер вздохнул свободно:

— И вовремя!

— Добрый день, Амер, — проворковал низкий с хрипотцой голос.

— Добрый день, Самона. — Голос Амера дрогнул, и алхимику пришлось напомнить самому себе, что принятое лекарство начнет оказывать действие лишь через несколько минут.

Самона двинулась к креслу, в котором сидел Амер, и воздушные юбки, облегая, обрисовали ее тело.

— Ты не очень галантен, — сказала она. — Обычно хозяин предлагает гостю отдохнуть после дальней дороги.

— Разумеется, — откликнулся Амер. — Присаживайся. — Он поднялся, взял с каминной полки графин и два бокала. — Амонтильядо?

— Прекрасно, — согласилась Самона, и улыбка на мгновение тронула ее губы.

Наполнив бокалы старым добрым вином, он подал один из них гостье.

— За твое искусство, госпожа. Да будет оно величественнее...

— Лицемер! — воскликнула она. — Предложи тост за что-нибудь другое, Амер, ты ведь не хуже меня знаешь, что никогда не бывать мне могущественнее, чем сейчас.

— Не печалься, — сказал Амер. — Ты еще молода.

— Но своей вершины уже достигла. А ведь и ты молод, Амер, но почему-то твоя сила все прибывает и прибывает. Мне ли этого не знать: я столько времени пытаюсь одолеть тебя.

— Полно тебе, Самона! — запротестовал Амер. — Не следует так легко сдаваться.

— Не верь ей, Мастер! — взволнованно шептала у Амера за спиной Уиллоу. — Помни про зелье!

Ее шепот вывел Амера из благодушия.

— Да! Вот, Самона... я рад убедиться в том, что ты наконец-то перестала гоняться за эфемерными огнями...

За спиной у него кто-то кашлянул...

— Прости, Уиллоу, — прошептал Амер. Самона ничего не заметила, она повернулась спиной и направилась к камину.

— Ты прав, Амер. Я стала мудрой, пройдя тяжкую школу разочарования. Я знаю, когда я проиграла.

— Уж, конечно же...

— Нет, в самом деле, — произнесла она, обреченно опустив голову, — я пришла признать поражение, Амер.

На краткий миг Амер растерялся, думая, что колдунья говорит искренне. Но припомнил мимолетную злорадную улыбку, которую заметил, разливая вино, и сказал:

— Что ж, будем считать, что ты наконец поумнела. Итак — мир?